– Это мой сынок, он вот хочет знать самый смысл «Отче наш».

Тогда старец открыл свои уста и начал мне говорить так:

– Тебя как зовут?

– Георгий, - ответил я.

Старец:

– Так вот, мой милый мальчик, «Отче наш» - это значит Отец наш. И вот, когда ты читаешь эту молитву Христову, то ты самого Бога называешь своим отцом. Он отец всех людей. Не было бы людей, если бы Бог не был их отцом, если бы Он не сотворил их. Знаешь, мое дитя, тебя еще не было, а Он только подумал о тебе, что, мол, надо, чтобы маленький Георгий появился на земле, и вот от одной Его мысли ты появился. Но как ты чудесно появился! Ты первый раз появился в животе твоей матери, где Сам Бог сделал твою головку, образовал грудь, живот, спинку, ручки, ножки твои, и когда все это сделал, тогда вот ты появился на землю. Понимаешь, мой мальчик, что всего тебя только один Бог сделал, потому он и называется твоим Отцом и Отцом всех, потому что и все люди сделаны только одним Им. Мало того, мое дитя, что Бог Отец сделал всех, но вот и день, и ночь, которые ты видишь, - это Он создал. Солнышко, месяц, звезды, облака, тучи, гром, молнию, дождь, снег, холод, тепло - все это Он сделал. Всех лошадок, коровок, овечек, свинок, собачек, кошечек, птичек, бабочек, мошек - все это Он сделал, и потому я тебе говорю, что Он Отец всех и всего.

Слушая это, я чувствовал, как слезы подкатывались к моему горлу, мне хотелось плакать от изумления перед всемогуществом Божиим. Тут я сразу понял, что значит «Отче наш». Странник же, продолжая говорить, перешел к слову «небо» в этой молитве, он коснулся святости имени Отца Небесного. Здесь, насколько я помню, он говорил так:

– Нужно святить имя Божие. «Да святится имя Твое» - это значит - надо так жить хорошо, и чисто, и богоугодно, чтобы отнюдь не делать никакого зла, чтобы не ругаться, никогда ни на кого чтобы не сердиться, чтобы не лгать, не обманывать, не брать ничего чужого, чтобы всегда ходить в Церковь Божию, часто молиться Богу, любить не только папу и маму, но и тех, кто тебя даже не любит, кто тебя обижает. Вот если ты так будешь жить, то имя Божие от твоей такой хорошей и доброй жизни будет святиться и славиться. Теперь ты послушай меня о том, что в этой же самой молитве нам говорится о том, чтобы как можно скорее Царство Божие было на земле. Тебе это непонятно теперь, но я постараюсь тебе объяснить так: в вашей семье кто хозяин?
–  спросил меня странник.

– Дедушка Иван, - ответил я.

– Так, - сказал старец, - а ты знаешь, кто у вас в селе староста?

– Знаю, - ответил я, - староста у нас Колуцкий (все улыбнулись).

– Вот этот-то Колуцкий, он хозяин над всем селом вашим.

Я с большим вниманием слушаю его.

– Теперь скажу тебе, мальчик, что кроме вашего села есть еще села, т. н. Березняки, Ильинское, Гремячки и другие. А там еще города. И вот над всеми таковыми селами и городами один хозяин - это царь. Ты знаешь, как его зовут?
–  спросил меня странник.

– Нет, не знаю, - ответил я.

Мама подсказывает мне:

– Александр Александрович.

Старец:

– Так вот этот-то царь тоже есть хозяин над всем своим царством, над всей Россией. Бог же есть единственный хозяин над всей землей и над всем небом. Так вот, в этой молитве «Отче наш» говорится о том, чтобы все люди, все животные, все звери, и все птицы, и все бабочки, и все деревья, и самые день и ночь, и солнце, и вся земля, и все звезды, и все облака, и дождь, и снег, и тепло, и холод - все было такое хозяйство Божие, такая общая семья, чтобы во всем этом хозяйстве хозяином был только один Бог и никто другой, и чтобы в этом хозяйстве никакого греха и никакого зла не было, чтобы и самой смерти в нем не было и чтобы одна только была воля Божия, чтобы Сам Бог всеми распоряжался и всеми повелевал, и чтобы все и всё Его одного слушали. Понимаешь, мой мальчик?
–  спросил меня старец.

– Понимаю, - ответил я.

– Ты не устал меня слушать?
–  снова спросил меня странник.

Я промолчал. Тогда для перерыва все запели «Иисусе прелюбезный», потом «Достойно» афонское, затем «Помышляю день Страшный» и затем «Отче наш» - какое-то партесное, нежное. Я, слушая их пение, чувствовал, как слезы катились из моих очей, а внутри у меня было жарко. Кончили петь. Старец опять начал объяснять мне то же самое [про] «Отче наш».

– Так вот, дитя Божие, в этой молитве говорится о том, чтобы Бог Отец давал нам на каждый день хлебушка. Да, мой дружок, тебе дают хлебушка и молока, и кашу мама и папа, но им-то дает Сам Бог. Он, Батюшка, создал и рожь, и пшеницу, и овес, и просо, и гречиху, и картофель, и все, что мы едим и что называется нашим обедом и ужином. Говорю тебе, мой Жорж, - Он один всё это создал, и создал из ничего. Затем, дитя мое, в этой молитве говорится еще и о том, чтобы мы никогда ни на кого не сердились и не гневались, а всем все прощали и это делали только ради Господа. Вот если тебя кто обругает, или побьет, или возьмет у тебя что-нибудь, - ты на него не сердись и не злись, а скажи сам себе так: «Я ради Господа своим врагам все прощаю». Если ты будешь им все свои обиды прощать, тогда Господь будет любить тебя и прощать все твои грехи. А дальше в этой молитве Христос учит всех, чтобы мы все Ему всегда молились, и день и ночь просили Его, чтобы Он охранял нас от всякого зла, от всякого греха. Вот и все, мое дорогое дитя.

После сих слов странник поцеловал меня и сказал:

– Дети - воск, из них можно все лепить, особенно этот воск является мягким и нежным тогда, когда он еще находится в чреве матери своей, - (мама плачет), - великое, о, какое великое дело - христианское материнство! Все, что во время чревоношения думает и чувствует мать - все это передается в качестве живого материала, из которого и создается за все эти девять месяцев характер ребенка. Блаженна та мать, которая все время своего чревоношения предается пламенной молитве и чтению Евангелия! От таковой матери все дети будут Христовыми пророками. Пелагея!
–  быстро вскинув свои очи на мою маму, проговорил старец.
–  Молилась ли ты Господу Богу во время своего чревоношения этим мальчиком, чтобы Он, Всемогущий, сделал его Своим рабом?

– Молилась, горячо молилась Ему, все время молилась, - ответила моя мама, - чтобы сей мальчик мой целиком принадлежал Христу, чтобы он всю свою жизнь был верным Ему (сама опять плачет). Но вот моя скорбь, о, тяжелая скорбь: я боюсь, что в нем много может быть отцовского. Отец его не знал ни праздников Божиих, ни тем более самой моей беременности, - я понесла его приблизительно на исходе июля, так около двадцатого или двадцать первого числа сего месяца. Мой муж презирал мою беременность… просила, умоляла его… все нипочем… Вот чего я боюсь. Я думаю, что такое отношение к самой моей беременности послужило вредно для моего мальчика, для его характера и всей его будущей жизни.

Старец молчал, молчали и все.

После некоторого молчания сам дедушка Яков вздохнул и сказал:

– Да, сплошь и рядом мы, родители, с самого момента зачатия наших детей бессознательно делаемся детоубийцами!

– Да, Яков Петрович, это правда, - промолвил странник.

После сих слов всем и даже мне предложен был чай. После сего еще несколько пропели церковных песнопений, и я с мамой вернулся домой. Сна у меня не было. В моей детской головке сильно роились образы, которые в моем воображении то возникали, то исчезали, и в таком возбужденном состоянии я уснул. Проснулся поздно. Мама сидела у моего изголовья и чутко смотрела на меня.