Я хотела написать об этом докторскую диссертацию, но моим преподавателям такие темы были неинтересны – они подталкивали меня к изучению вопросов более «земных» и осязаемых. И я бросила учебу.

Представьте себе одинокую мечтательницу в Париже, без работы, без целей. Что, по-вашему, она будет делать? Разумеется, мечтать! Я мечтала, и мечты говорили мне, что делать дальше. Однако эти наставления давались мне ценой определенной душевной боли, поскольку я еще не научилась полностью доверять своим мечтам. И в результате не могла бестрепетно делать то, к чему они меня направляли, не испытывая при этом страха за свое будущее.

Даже законченному мечтателю сложно ежедневно пребывать в состоянии неуверенности относительно принятия жизненно важных решений. Я поступила на работу в издательство и познакомилась с молодым человеком, евреем из Северной Африки, идеи которого меня заинтересовали.

Общаясь с ним и его друзьями – все они были средиземно-морскими евреями – я была покорена грацией их мышления, силой их воображения и добротой. Решив погрузиться в их мир, я поехала в Египет. Потом я посетила Ливан, Сирию и Иорданию. Я никак не могла насытиться этими странами, многократно туда возвращаясь. Они манили меня, как родной дом.

Я родом из Дордони, происхожу из старинной французской аристократической семьи. В то время одним из объяснений столь неожиданно пробудившейся страсти к Ближнему Востоку было то, что во мне «проснулись» гены какого-то предка, участвовавшего в крестовых походах.

Затем в силу внешних обстоятельств и под влиянием мечтаний я отправилась дальше – в Израиль, а именно – в кибуц, в пустыню. И теперь я уже действительно не знала, что же я делаю! Вместо того чтобы поехать учиться в университет Лиги Плюща в Штатах, где мне предлагали стипендию, я собирала фрукты в Негеве.

У меня не было ни профессии, ни денег, ни перспектив, я не говорила на иврите. Я прожила там два худших в моей жизни года. Сновидения и мечты прекратились. Меня окружала отчаянная, враждебная темнота. Возвращение домой не было решением проблемы. Я становилась затворницей.

В кибуце в то время жила группа молодых евреев из Франции. В один Шаббат к ним из Иерусалима приехали друзья. Я в тот день находилась в своем обычном состоянии хандры. Но когда услышала французскую речь, меня потянуло к ним словно магнитом. И вот я уже сижу с ними на лужайке…

Я спросила мужчину по имени Эли, что представляет собой французское сообщество в Иерусалиме. Он ответил, что центром его является женщина по имени Колетта. Когда я услышала это имя – К-О-Л-Е-Т-Т-А, – в моей голове словно вспыхнул ослепительно белый свет. Я увидела огромную сияющую звезду и уже знала абсолютно точно, что должна встретиться с этой женщиной.

Мне ничего не было известно о ней, а Эли смог сообщить лишь то, что он однажды видел Колетту. После того как я услышала ее имя, ко мне вернулись мои мечты и сновидения! Я записала телефон Эли, намереваясь поехать в Иерусалим.

Легких путей, как известно, не бывает, и мы все время подвергаемся проверкам на прочность. В Иерусалиме Эли не пришел на условленную встречу. Я ездила туда шесть раз, День искупления приходил и уходил, а Эли все никак не хотел отвести меня к Колетте. Наконец, я вообразила следующее: Эли просто боится, что если он приведет меня к Колетте, она может проигнорировать нас обоих.

Тем временем мое желание встретиться с ней все нарастало. Я покинула кибуц с несколькими грошами в кармане и отправилась в Иерусалим. Теперь у Эли не было выбора. Он был поставлен перед фактом, что я – сумасшедшая девушка, которая настаивает на знакомстве с этой харизматичной женщиной, независимо от того, как он сам к этому относится. В конце концов, он отвел меня к Колетте.

На улице было очень тихо. Повсюду цвели глицинии и бугенвиллии. Вход в дом Колетты был наполовину скрыт зарослями шиповника и жасмина. Синие ворота. Каменные ступеньки, ведущие в сад. Дверь приоткрыта.

Мы вошли и оказались в полумраке, где нас приветствовали собственные отражения в высоком зеркале. За прихожей следовал маленький салон, в котором было много восточных ковров и подушек. Сверху свисала красивая медная люстра в арабском стиле.

Чей-то голос позвал нас в комнату, служившую Колетте спальней, но выглядела она скорее как приемная королевы. Комната была украшена богатыми алжирскими деревянными панелями XVI века, достойными музея. Колетта лежала на кровати. «Чего вы хотите?» – спросила она меня.

Не колеблясь ни мгновения, мой голос из снов ответил: «Объясните мне, как образы управляют людьми!»

Колетта засмеялась: «Как долго я тебя ждала!»

Кем была Колетта? Меня это даже не интересовало – она сразу же стала близкой для меня. При первой встрече ее, казалось, тоже не очень-то заинтересовала история моей жизни, в отличие от образов, которые я видела мысленным взором: «Закрой глаза, медленно выдохни три раза, представляй… и затем скажи мне, что ты видишь».

Позже я поняла, что эти образы рассказали Колетте все, что ей требовалось обо мне знать. Они были для нее своего рода картой или книгой, которую она читала, чтобы руководить мной. Обратная связь с Колеттой позволяла мне чувствовать ее поддержку. Я испытывала удивительное ощущение комфорта от того, что позволяла своим видениям руководить мной. Великое приключение началось! Это изучение самой себя должно было увести меня так далеко, что я и представить себе не могла. Оно вело к познанию концепции и устройства Вселенной.