Наступила долгая, мучительная пауза. Комфлот вытер вспотевший лоб и продолжал:

— Ставка требует, чтобы ни один корабль, ни один склад с имуществом, ни одна пушка в Кронштадте не достались врагу. Если обстановка потребует, все должно быть уничтожено. Штабу и тылу флота срочно составить план минирования каждого корабля, форта, склада… Людей перед взрывом будем свозить на берег, формировать в отряды и направлять на фронт. Предупреждаю, — комфлот нахмурил брови, — об этом решении могут знать лишь непосредственные исполнители… Ясно?

Никто никаких вопросов не задавал. Да и что можно было спрашивать?!

Поначалу мы были ошеломлены. В голове бродили разные невеселые мысли. Вот где нужна была вся сила нашей политической работы!

И она дала себя знать.

Военком штаба Л. В. Серебренников созвал коммунистов отделов, которые так или иначе были причастны к разработке этого страшного плана… И как бы каждому из нас ни было горько, все же брало верх сознание, что выполнить приказ Ставки — это наш долг коммунистов.

Вызывались командиры соединений с военкомами, уточнялись всевозможные детали предстоящего дела, подсчитывалось потребное- количество взрывчатого вещества, устанавливался план расстановки на фарватерах кораблей и в каком порядке будут доставляться команды на берег. Важно было подобрать исполнителей— особо выдержанных, надежных коммунистов, в чьи руки вручались рубильники замыкания специальных проводов. Надо было принять все меры, чтобы избежать несчастных случаев, могущих привести к катастрофе.

Меньше всего мы беспокоились о злом умысле, ибо слишком крепка и спаяна огромная партийная организация флота, но бдительность, самая строгая бдительность— вот что требовалось от каждого коммуниста.

Вечером, когда материалы переписывались машинистками и наступила невольная пауза, ко мне зашел начальник тыла Митрофан Иванович Москаленко. По привычке он основательно и плотно уселся в кресло, подальше отодвинул пепельницу, рулоны с картами и хозяйским глазом начал осматривать кабинет, ожидая, пока я кончу говорить по телефону.

— Скажи, чтобы выкинули этот старый диван. Ему сто лет, и он годится только на свалку… — пробасил он.

Такое замечание на фоне трагических событий, которыми мы жили, вызывало улыбку. Я понял: Митрофан Иванович чутьем старого политработника понял, что нужна какая-то разрядка…

И вот в такие трагические минуты мы вдруг стали обсуждать, какой ремонт потребуется зданию штаба после войны…

Вместе с тем трудно было отделаться от мысли, а что, если завтра после обеда мы взорвем весь наш штаб и он рассыплется на кусочки вместе со всей его старой мебелью? Какой тогда нужен будет ремонт?! Но я промолчал.

Вскоре машинистки принесли первые листы плана, и мы принялись тщательно их вычитывать, произнося вслух совершенно непривычные для оперативно-тактического лексикона слова: «взрывается», «уничтожается», «поджигается»…

Уходя, Митрофан Иванович прогудел с тяжелым вздохом:

— Да, ничего себе делишки…

Едва забрезжил рассвет 12 сентября, как на флот посыпались «заявки» с сухопутья на огонь линкоров, крейсеров, береговых батарей… Крепость Кронштадт и корабли вели беспрерывный, все нарастающий огонь. О расходе боезапаса в этот день не думали. Генерал Москаленко, встревоженный необычным гулом канонады, рано зашел ко мне и тревожно спросил:

— А как с расходом боезапаса? Или вы в штабе думаете, будто у меня полные артсклады?

Ничего путного ответить я не мог, ибо мы тоже об этом беспокоились. Я поспешил связаться со штабом морской обороны в Ленинграде, ему там ближе к штабу Ленфронта и виднее. Ответили коротко: на карту поставлено все, и вопрос о нормах расхода боезапаса сегодня никого не интересует.

С 6 часов утра фашисты начали атаки по всему фронту. Гитлер в приказе своим войскам заявлял, что со взятием Ленинграда кончится война…

Значительное преимущество противника в танках, артиллерии и авиации сказывалось на всех участках фронта. Вот почему в эти часы так нужен был огонь флота, всех его кораблей, батарей крепости и железнодорожной артиллерии. И флот громил врага, поддерживая свою армию.

Все же мы оставили Дудергофские высоты — важную командную позицию на подступах к городу. Заняты врагом Пушкин и Красное Село. Держатся Пулковские высоты. Здесь один из участков героически обороняет 1-я отдельная бригада морской пехоты под командой прославившегося еще под Таллином полковника Парафило.