Наконец, командир корабля Борман закончил Военную академию США в Вест-Пойнте и служил в ВВС летчиком-истребителем. На борту «Аполлона-8» он стал чрезвычайно красноречивым: «Сплошь бескрайнее, пустынное, небывалое пространство – всеобъемлющее ничто» [9] . «Пустынное», «небывалое», «ничто», «пространство»… Можно подумать, что Борман читал Жана Поля Сартра обитателям левого берега Сены.

Так, случайно превратившись в космических поэтов, трое астронавтов прибыли к цели: вышли на орбиту вокруг Луны. При каждом обороте «Аполлон-8» скрывался за Луной, где до того не побывал ни один человек, и каждый раз прерывалась радиосвязь с Землей. Во время первого пятидесятиминутного перерыва весь хьюстонский Центр управления полетами нервно грыз ногти. «“Аполлон-8”, это Хьюстон. Прием». «“Аполлон-8”, это Хьюстон. Прием». Центр вызывал астронавтов, посылал радиоволны в пространство, но ответа не было. Один, два, три, четыре, пять, шесть раз. Мчались секунды, проходили минуты. И лишь после седьмой попытки был получен ответ: «Хьюстон, слышу вас. Это “Аполлон-8”. Двигатель сработал». – «Рады слышать вас!» – не скрывая облегчения, воскликнули в Центре управления полетами [10] .

На протяжении следующих пятнадцати часов астронавты исчезали и появлялись, меняли свое положение, совершали маневры капсулы, пытались немного поспать и готовились к возвращению на Землю. Чтобы набрать скорость, преодолеть притяжение Луны и отправиться домой, им нужно было включить двигатель во время прохождения по темной стороне Луны, вне зоны радиосвязи. У них была только одна попытка, и в случае неудачи им предстояло бы до конца жизни вращаться вокруг Луны.

Перед началом маневра астронавты намеревались отправить на Землю специальное послание. Борман заранее написал его на листе огнестойкой бумаги и даже заставил спутников репетировать чтение. Не все трое восприняли идею с одинаковым энтузиазмом. «Можно мне взглянуть на эту агит… эту штуку?» – осведомился Андерс перед началом передачи [11] . «Ты о чем, Билл?» – со сдержанным недовольством спросил Борман, ожидавший от товарищей иного отношения к запланированному. «О том, что нам предстоит читать», – уточнил Андерс. Командир не стал развивать тему. Теперь имело смысл только само чтение.

Выйдя из-за темной стороны Луны, они обратились к центру: «Экипаж “Аполлона-8” хочет передать вам послание для всех жителей Земли» [12] – и передали, невзирая даже на то, что уже отставали от графика, а впереди были опасный маневр с последним включением двигателя и возвращение на Землю, где вовсю праздновали Рождественский сочельник. Начал космический имажист Андерс:

Далее читал Ловелл:

Подошла очередь Бормана, но у него были заняты руки. «Можешь подержать камеру?» – спросил он Ловелла. Освободив руки, Борман схватил листок:

500 миллионов человек на Земле слушали как зачарованные. Мир еще не знал столь популярной прямой радиотрансляции.

Отправке людей на Луну предшествовало много споров и сомнений. Очень много задач могли бы выполнить беспилотные аппараты, оборудованные фото- и кинокамерами или другими подобными устройствами. НАСА могло бы, как и в предыдущих запусках, отправить в космос животное: первым из американцев в космосе побывал Хэм, шимпанзе, пойманный в Камеруне и проданный ВВС Соединенных Штатов. Он был не единственным: перед этим полетом русские и американцы совместными усилиями (и без гарантии возвращения) отправили в космос целый зоопарк (или, можно сказать, разделенный на части груз Ноева ковчега): обезьян, собак, черепах.

Возможно, люди из команды «Аполлона» не так уж много нового дали науке, но они внесли большой вклад в литературу. Шимпанзе Хэм ни с кем не делился своими впечатлениями о космосе. Он не пробовал своих сил в поэзии. Ему и в голову не пришло бы читать вслух отрывки из Библии, которые, как неожиданно оказалось, замечательно передают впечатление от ухода с орбиты Земли в глубины космоса. Для людей же наблюдение издалека за восходом Земли оказалось лучшим поводом вспомнить самый древний из мифов о Сотворении мира.

Самое трогательное в истории о том, как экипаж «Аполлона-8» читал вслух Библию, – то, что ее участники не имели литературоведческого образования, но, оказавшись в чрезвычайных обстоятельствах, нашли для выражения своих впечатлений не только собственные слова, но и слова древнего текста. Трое астронавтов напомнили мне о том, что самые заметные фигуры в истории литературы вовсе не обязательно были профессиональными писателями. Напротив, среди них было много далеких, казалось бы, от литературы людей – от месопотамских счетоводов и неграмотных испанских солдат до стряпчих средневекового Багдада, непокорных майя и пиратов из укромных бухт Мексиканского залива.

Но важнейшим из уроков, которые преподал полет «Аполлона-8», оказалось открытие: фундаментальные тексты мировой литературы, например Библия, имеют непреходящее значение. Они – исходные коды культуры как таковой, они рассказывают людям, откуда те произошли и как следует жить. Священнослужители не единожды превращали эти тексты в святыни, и вокруг них собирались империи и нации. Короли поддерживали распространение этих текстов, поскольку понимали: вымысел может послужить обоснованием завоевательных походов и сплотить народ в рамках общей культуры. Фундаментальные священные тексты возникали изначально в определенных местах, но по мере того, как учение распространялось и возникали новые тексты, земной шар постепенно превращался в карту литературных влияний – в зависимости от того, какие именно тексты доминировали в тех или иных областях.