– У тебя есть я, – невозмутимо сказал Дитрих и погладил меня по голове. – И фикус. Хочешь мы его усыновим, если он тебе так дорог?

Миг назад я была самой несчастной в мире иноритой, но теперь невольно рассмеялась. Мои проблемы никуда не делись, но теперь они казались совсем не такими важными.

– Нужно узнать, что там вменяют Эггеру, – задумчиво сказал Дитрих. – Твоя… гм… бывшая подруга слишком невнятно обрисовала ситуацию. Что за книгу у него нашли и почему вообще стали обыскивать, если он столько времени не вызывал подозрения?

– Может, вызывал, только осований для обыска не было, – предположила я.

– Так откуда-то они должны были появиться. Не из воздуха же. Дело было почти закрыто, причем причину случившегося указывали как смерть по неосторожности.

– Не могли его арестовать по другой причине? А найденная при обыске книга оказалась из библиотеки иноры Вернер.

– Если бы его арестовывали по другой причине, то вряд ли стали бы просматривать библиотеку, – Дитрих потер подбородок. – Нет, арестовали из-за Вернер, уверен. Но почему именно сейчас?

сли у него не было ответа на этот вопрос, то у меня и подавно. Слишком многое неизвестно, гадать можно долго, но занятие это бессмысленное. чевидное, Дитрих пришел к тем же выводам.

– Подобью все для отчета Кремеру и схожу в Сыск, – сказал он. – Может, что и прояснится.

– Ты будешь его вытаскивать? – уточнила я. – Из-за угроз Эмми?

– Не волнуйся ты из-за этих угроз, – недовольно сказал он. – Даже если она вывалит эти глупости следователю, в Сыске есть результаты твоего ментального сканирования, однозначно подтверждающие, что ты не имеешь никакого отношения к смерти Вернер. азве что нервы могут потрепать. Эггера вытаскивать я не собираюсь. Если виноват – сядет.

– Тогда почему тебя так волнует, за что его задержали?

Меня это тоже волновало. Я не верила, чтобы Штефан мог кого-то убить. В то, что он меня привораживал, – верила, а в то, что он способен на более серьезные злодейства, – нет. Я слишком хорошо его узнала за то время, что мы встречались. Штефан всегда поступал так, как считал правильным. Уверена, он и привораживал меня, будучи убежденным, что все делает верно, просто я сама не понимаю своего счастья, нужно лишь немного подправить, подтолкнуть в необходимом направлении. Стал бы он так себя вести, если бы я была в кого-то влюблена? Кто знает…

– Мне не нравится сама ситуация, – туманно ответил Дитрих.

– Ты тоже думаешь, что он невиновен?

– Виновен или нет – не мне решать, – уклонился Дитрих. – Повод-то у него был и просто шикарный, если я не ошибся. Не дает мне покоя другое. Если взрыв Вернер прошел не по ее вине, и у Эггера найдена одна из ее книг, значит, где-то есть и остальные. Я хочу узнать, что именно у него нашли. Возможно, там вообще акая-нибудь незначительная брошюрка.

Я удивилась. У наставницы была хорошая библиотека, но там не было ничего особенного. Ничего такого, что при желании нельзя было бы найти в другом месте. И мне было непонятно беспокойство Дитриха, что часть ее книг сохранилась. Если только… Если только у нее было что-то, о чем не знаю я и о чем знает он.

– Что получила инора Вернер в наследство? Я сейчас про библиотеку, не доставшуюся родителям Штефана. Там было что-то опасное?

– Было, – неохотно ответил Дитрих. – Почему и посчитали, что она могла взорвать себя сама.

– Но я никогда ничего такого у нее не видела.

– Такие книги не стоят на видном месте, – усмехнулся Дитрих. – И их обладанием не хвастают на каждом углу. Большая часть их хранится в Совете Магов под надежными защитными заклинаниями. Думаю, Вернер держала свое наследство в сейфе и никому не показывала.

– Значит, ее убили…

– У нас слишком мало данных, чтобы делать такие выводы, – ответил Дитрих. – Вот схожу в Сыск, тогда и будем думать, хорошо?

Он сел за стол и быстро начал писать, откладывая один за другим заполненные листы. Я опять села за свой стол и попыталась читать справочник. Но не смогла. Голова была забита совсем другим. Известие, что у иноры Вернер была литература по запрещенным практикам, сильно поколебало мою уверенность в том, что она не могла заниматься подобным. Из слов Дитриха я поняла, он подозревает, что именно инора Вернер заблокировала Дар своему родственнику. А значит у Штефана был повод для мести – брата он любил, хотя и говорил о нем неохотно. Но до сих пор поддеривал отношения с его бывшей невестой, которую отвергли. А это говорит о многом. Способен ли Штефан отомстить, причем не просто отомстить, а выждать столько лет, чтобы ударить наверняка? И наверняка ли? Сам же Дитрих говорил, что время для Штефана оказалось очень неудачным – пришлось спешно заметать следы ментального воздействия на меня. Значит, о продуманности действия речи не шло. Но если все уже было готово, а пришлось ускорить по какой-то причие? И все же… Инора Вернер излишней доверчивостью не страдала, защитные артефакты у нее были на высоте. Как могло случиться, что она погибла?

Дитрих перечитал написанное, сложил листы и положил в ящик стола. Подошел ко мне, ободряюще улыбнулся.

– Надеюсь, не успеешь соскучиться, – сказал он. – Я быстро. Обедать пойдем вместе.

бедать? О еде я не думала, есть совсем не хотелось.

– Отчет я могу отдать Кремеру, если он вдруг придет? – уточнила я, поскольку меня сильно смутило, что Дитрих не оставил бумаги на столе.

– Пока нет. Я не выполнил все нужные действия. Если он откажет в доступе в дом, тогда сюда больше ничего не прибавится. Если нет, то отчет будет более полным.