Подъезжал к ее дому и увидел любимую у подъезда, машущей кому-то. Разволновался, притормозил и стал смотреть. Из припаркованного Мерседеса вышел мужик под полтос и принял мою Ксюшу в свои объятия. Я не мог поверить! То был удар ниже пояса. Конечно, в наше время никого не удивит красивая длинноногая пигалица рядом с папиком. «Неужели она его любит?» – терзался я. Или погналась за благами, которые неизбежно приносит такая связь?

А интересно, что произошло бы, если бы я подошел к ним? Занятная сцена! Но не вышло, не подошел, не осмелился! Я закурил и рассеянным взглядом проводил черный Мерседес, выезжающий со двора многоэтажки.

Она вернулась под утро на такси. Я как раз докуривал последнюю сигарету. Вышел из машины и пошел за ней. Нагнал почти у подъездной двери. Тогда я последний раз увидел и ее точеную шейку, и розовое ушко. Она обернулась и сразу же все поняла. Неестественно выпрямившись, стояла и смотрела на меня своими ясными, серо-жемчужными глазами. И меловая бледность медленно заливала ее лицо – лоб, щеки, шею…

– Димчик… Дюша…

По ее лицу, по дрожащему голосу, по тому, как сумасшедшими искрами метнулся в глубине ее глаз испуг, я все понял: Ксюша догадалась, что я знаю, где она провела ночь.

Я сорвался, когда она протянула к моей щеке руку, нежную, с прозрачной кожей. Ту саму, которой недавно обнимала своего папика. Ударил ее по щеке и резко развернувшись, побежал к своей машине. Тогда я с трудом сдерживал наворачивающие слезы. Жалел себя и ее. Уже ругал себя за несдержанность и вдруг в предрассветной тишине услышал ее жуткий смех.

– Проваливай, неудачник! – прокричала она и снова истерично расхохоталась…

Как Стефани бежала! Она летела, наверное, едва касаясь ступнями земли. При этом тащила меня за собой, крепко ухватив за руку. А ведь еще полчаса назад вырванная из лап магистра Ульриха, дева стонала от боли и не могла самостоятельно подняться. Человек ли она?

Ночное видение, обеспечиваемое Надеждой, практически не помогало ориентироваться. Зеленые мутные пятна стремительно проносились мимо, утомляя глаза. Пару раз я пробовал остановиться, но Стефани с упрямством питбуля тащила меня вперед, пока я не споткнулся обо что-то и загремел костями, кувыркаясь. Невероятно, но я обрадовался падению. Моя рука выскользнула из цепких пальчиков бегуньи. Стефани, наконец, остановилась.

– Куда ты меня тащишь? – пользуясь моментом, я спросил деву.

– Вставай, нужно идти. Ну, давай же!
– услышал вместо ответа и чуть не задохнулся от негодования: она подхватила меня подмышки и легко поставила на ноги. Я почувствовал на своем запястье крепкую хватку и кулем повалился на пахнущую грибами землю. Прошипел:

– Никуда не пойду, пока не скажешь!

– Осталось совсем немного! Тут, недалеко, отец спрятал Фальке!
– она снова подняла меня.

– Сокола? Что ты имеешь в виду? Самолет? Вертолет?

– Фальке! Мы улетим! Вперед!

И мы снова полетели, только на своих двоих. И летела по большей мере реактивная дева, а я так, катился за ней, полагаясь на счастливый случай. Больше падать не хотелось. Бежали действительно недолго. По крайней мере, я не успел устать. Стефани резко остановилась, и на этот раз мы загремели вдвоем: моя тушка, утяжеленная рюкзаком, двигаясь по инерции, сбила ее с ног.

Она рассмеялась, показывая пальцем на громадный, зеленый в ночном видении валун, потом воскликнула:

– Фальке!

Воздух вокруг валуна замерцал, сам камень покрылся рябью и превратился в летающую тарелку. Самую настоящую! Шаблонную, стереотипную, такую, как рисовали на Земле карикатуристы: приплюснутая юла стояла на трех ногах – опорах. Хохотнул и я.

Стефани поднялась, походила вокруг Фальке, измеряя шагами расстояние. Обернувшись ко мне, сказала:

– Копать нужно тут.

Я не стал надоедать ей расспросами. Достал фискарь и начал копать.

Неглубоко, на штык, выкопался маленький куб. Если бы не чиркнул по нему лопатой, то мог бы и не заметить. Размерами кубик был не больше коробки спичек.

– Это?
– спросил, протягивая Стефани находку.

– Он, Ключ!

 Она схватила выкопанный предмет и побежала к тарелке. Став под ней, замерла. Фальке вспыхнул огнями и я проморгал момент, когда Стефани исчезла. Интуитивно понимая, что голубой столб света, бьющий из днища, возможно, поднял ее на корабль, не стал затягивать с экспериментом. Шагнув в «лифт», я увидел Стефани уже без помощи Надежды. Перемещение на несколько метров вверх заняло мгновение, доли секунды.

Щурясь от яркого света, сразу же почувствовал себя виноватым. С фискаря на белоснежный, пластиковый на вид пол насыпалась земля. Шаркая ножкой, принялся упаковывать лопату в рюкзак. Стефани отнеслась к моим манипуляциям с пониманием: ждала, странно улыбаясь.