Гамсиец рассмеялся.

– Никто и никогда не заметит того, что я сделал, фламика, об этом не волнуйся.

– Значит, сейчас мы в безопасности здесь, и с нами все будет хорошо, даже после того, как ты улетишь?
– спросила я, все еще тревожась внутри за себя и своего сына.

– Ты в полной безопасности, фламика, и сейчас ты должна есть, - сказал Рут и потянул меня из постели.
– Одевайся, мы едем в ресторан.

– А телепортацией ты случайно не владеешь?
– спросила я его, отправляясь в душ.

– Увы, - сказал он, отвезешь нас на машине.

Ведя машину, я видела, как Рут с интересом разглядывает земные постройки, природу, все, что мы проезжали мимо.

– Земля красивая, - констатировал он, - хорошо, что у космоса нет права вторгаться в ее жизнь, иначе здесь все могло бы измениться.

– Да, уж, пусть все будет, как создано природой, - улыбнулась я.

По дороге я обдумывала все то, что произошло и что меня ожидало. Материнство невероятно обрадовало меня, оно перекрыло все, мою тоску по Та Элу, боль от ухода Рута, все померкло перед этой новой жизнью, которая билась в моем лоне. Я в очередной раз убедилась в том, что Рут всегда добивается того, что он хочет, победа оказалась на его стороне, ребенка, которого он так хотел от меня, он все же получил. Я понимала, что будет непросто воспитывать малыша наполовину другой расы, но трудности не страшили меня. Единственное, что тревожило, так это обещание Рута прилетать каждые пять лет. Я представила себе, как больно мне будет находиться рядом с этим богом красоты в своем старушечьим ветхом теле, как тяжело будет смотреть на его попытки поддержать меня, доказать, что я все еще ему дорога. Даже если это будет так, я не смогу, и внутри меня родилось решение, во что бы то ни стало уговорить Рута прилететь на Землю еще всего один раз, в день, когда он будет вынужден забрать своего сына к себе. Я не знала, как долго мне придется его уговаривать, но я должна была попробовать. Слишком много страданий итак выпало на мою душу, два с половиной года ада должны остаться позади. Пусть счастье позднего материнства осветит мою жизнь и сделает ее счастливой до конца дней.

Войдя в ресторан, мы сразу привлекли внимание поздних посетителей. Все дамы зала пялились на моего спутника, явно пытаясь привлечь к себе его драгоценное внимание. Но Рут, казалось, не замечал этого. Он заказал мне половину меню, заверив, что у его сына хороший аппетит, и я теперь должна есть за двоих.

– Еще рано, Рут, дикий аппетит просыпается во второй половине беременности, - сказала я с улыбкой.

– Это когда твой ребенок человек, - ответил он, - еще вспомнишь мои слова.

– Ладно, буду кушать хорошо, обещаю. А что мы будем делать после ужина, я проспала весь день и в ближайшие часы не усну?
– спросила я, желая напитаться присутствием Рута до конца своих земных дней, впитать его запах, его смех, его образ, запомнить каждую мелочь, чтобы потом рассказывать о нем его сыну.

– У меня есть одно желание, - сказал Рут. В космосе вода это редкость, даже души у нас воздушные, как ты уже успела заметить, хочу искупаться в реке.

– Супер, - сказала я, - но вода очень холодная, имей в виду.

– Мое тело не ощущает холода и жары так остро, как твое, Таня.

– Тогда хорошо, пойдем на речку, накупаешься, насладишься водой.

– А ты бы что хотела?

– Я бы хотела завтра погулять с тобой в парке, хочу сделать как можно больше фотографий на память, - сказала я с грустью в голосе.

– Выше нос, за материнскими заботами не успеешь оглянуться, как я снова прилечу к тебе.

Здесь появился момент обсудить с ним ту щекотливую тему, которую я хотела, и я решила рискнуть.

– Рут, - начала я, - я хотела бы попросить тебя кое о чем.

Он проницательно взглянул на меня и считал мою просьбу, закрывая при этом глаза и мотая головой, демонстрируя свое несогласие.

– Таня, ну, как ты можешь...

– Нет, Рут, дай мне сказать.

Он замолчал в знак согласия.

– Я очень тяжело пережила разрыв с Та Элом, - начала я, зная, что упоминание элийца ему не понравится.
– Сейчас я готова признать, что к тебе я тоже испытываю сильное чувство, и очередной разрыв принесет мне новое страдание. Пережив его, я буду вынуждена до конца своих дней жить этим ожиданием, что ты прилетишь снова, а затем снова переживать трагедию твоего ухода. Более того, годы превратят меня в ссохшуюся старуху, а ты по-прежнему будешь великолепным молодым Адонисом, для меня это дополнительное непереносимое страдание, прошу, пойми.

Глаза Рута, казалось, почернели, и я видела, что он борется внутри себя с самим собой.

– Может быть у тебя есть какое-нибудь супер современное устройство связи, которое ты бы мог оставить здесь и связываться с нами по нему, чтобы увидеть сына, пообщаться с ним?
– спросила я.

– Такое устройство есть, фламика, но оно не заменит тепло твоих объятий и объятий моего сына, - сказал он с каким-то внутренним отчаянием.

– Я понимаю, я так же, как и ты хотела бы преодолеть время на этой планете, но это невозможно.

– Дай мне хотя бы еще десять лет, - сказал он.

– Нет, мне уже сорок, через десять лет я буду выглядеть, как почтенная дама, а тебе на вид не больше тридцати пяти!
– Прошу тебя, умоляю, Рут, - на моих глазах выступили слезы всей той боли, которая разрывала меня изнутри. Любить и не иметь возможности быть со своим возлюбленным, быть далеко от него, каждый день распинать себя на бесконечности до него, это изощренная пытка, подвергать себя которой я не хотела, но была обречена. Но освободить себя от муки ожидания и очередного прощания я могла. Я должна была попытаться.