Лифт не работал.

Но и эта маленькая неприятность показалась милой и смешной. Хотя на пятнадцатый этаж с непривычки подняться не очень легко.

Главное, они были вместе, теперь навсегда, и ничто не могло омрачить сего радостного факта. Вместе и навсегда.

И пусть весь мир подождёт.

Не подождал.

Только лишь открыв дверь в квартиру, они чуть не задохнулись от жуткого запаха.

— Ничего не могу с ней поделать, а сил не хватает. — Тётя Валя выглядела совершенно расстроенной.

— Ладно, не беда, сейчас переоденусь и отнесу её в ванную. Женщины, не вешайте нос.

Антон действительно отнёс Татьяну в ванну и пока отмывал от кала, которым она вся перемазалась, Марина с тётей Валей перестилали постель и мыли измазанные стены. Татьяна снова кричала и ругалась. Нет, теперь она не звала Витю, а поливала его грязью. От еды отказалась.

Марина расстроилась чуть ли не до слёз.

А если мать совсем есть перестанет? Что тогда? Что делать?

Ответ они решили спросить у Виктора Петровича. Потому что умирать голодной смертью они ей точно не дадут.

========== Часть 8 ==========

Антон уже собирался лечь спать, когда раздался звонок домофона.

— Кто там? — он старался говорить тихо, чтобы не разбудить ни Татьяну, в первую очередь, ни Марину — во-вторую.

— Антон, это Виктор, открой.

Антон нажал кнопку и стоял у входной двери, дожидаясь лифта.

Виктор выглядел совсем замёрзшим и немного растерянным.

— Виктор Петрович, что случилось?

— Переночевать пустите? А завтра я придумаю что-нибудь. Ну, так как?

— Проходите, диван свободен.

— А-а-а! — Виктор многозначительно посмотрел на Антона. — Переехал-таки? Снял другую кровать?

— Можно и так сказать, половину кровати снял. Но мне там больше нравится. Теплее, знаете ли.

— Спасибо, что приютил. Марина, надеюсь, возражать не будет? На одну ночь всего. Сильно не стесню.

— Спит Марина. Все спят. У неё сегодня был тяжёлый день. Так что…

— Понимаю. Я тихонечко. Сейчас прямо в комнату и спать, а утром уйду пораньше.

— Что случилось-то, скажете?

— Ушёл я. Не выдержал.

— Из семьи?

— Ну да, от жены, от сына. Достало всё.

— Поговорим? Хотите?

— Это ты меня спрашиваешь? Это моя коронная фраза: «Вы хотите об этом поговорить?». Я говорю с пациентами, ты их режешь. Каждый, как может, спасает «человеков» от самих себя. А кто нас с тобой спасёт, а, Антон? Кто?

— Как начальную часть терапии предлагаю горячий чай. Вы замёрзли совсем. Потом разбужу Марину. Вы же не зря к ней пришли, и я вот тоже к ней прибился, только чуть раньше вас. Видимо, только она может нам с вами помочь.

— Марина! — Виктор невесело усмехнулся. — Марина — моя единственная дочь! А давай — чайку с коньячком, и поговорим. Мне и вправду очень надо бы поговорить. Знаешь, Антон, вот ты располагаешь к откровенности, хотя и хирург. Ага, дверь прикрой, чтоб не разбудить.

— Хирурги тоже умеют слушать!

— Слушать — да! А потом как отрежут больной орган, так забываешь, что он тебе нужен когда-то был. Мне бы вот жизнь мою на куски порезать да перекроить. А кое-что и совсем выкинуть можно, в таз с использованными салфетками. Чтобы не напоминало о себе. Память бы перекроить, Антон! Понимаешь?

— Вы думаете, у меня в жизни нет того, что вслух произнести страшно?

— Есть. Иначе не спал бы ты на диване в большой комнате целый месяц. Погоди, не буди её.

Но Марина проснулась сама и вышла на кухню. Увидела чай и коньяк на столе, удивилась.

— Виктор Петрович, вы ужинали? А то, может, что посущественней чая будете? Тоша, ты бы хоть бутерброды сделал.

Антон только руками развёл.

— Сейчас сама всё сделаю. Сидите.

Нарезав сыр с колбасой и хлеб, Марина по-быстрому сделала бутерброды и присоединилась к мужчинам. Тоже налила себе чай.

— Мариш, что ж ты меня всё по имени-отчеству? — попрекнул Виктор.

— А как? Папа? Так это надо было заслужить, ещё тогда, в далёком детстве. Время ушло. Хотя я вам благодарна. Вы мне реально помогаете, вы так много делаете для мамы.

— Не для мамы, Марина, для тебя. Если бы ты всё знала, была бы лояльней.

— Давайте не будем вдаваться в историю, поговорим про «здесь» и «сейчас». Вы ушли от жены? Совсем? Или просто ссора?

— Ещё не знаю. Но достало всё, понимаешь? Как там говорится — с горем надо переспать ночь? Может быть, утром я буду более трезво смотреть на свою ситуацию.