Кай останавливается и бросается к Томасу. Его руки обхватывают горло мужчины, оба падают, ломая стул. Томас все еще связан, но теперь у него больше свободы движений. Он ничего не делает, чтобы защититься от Кая. Он закрывает глаза, когда Кай сжимает руки сильнее. Я бы поспорил, что Кай представляет, что душит совсем не Томаса. Это тяжело для него. Я понимаю. Это не первый случай, когда кто-то угрожает женщине в жизни Кая, но в прошлом Кай не смог спасти ее. Он использует сегодняшнюю ситуацию, чтобы похоронить чувство вины.

Я уверен, что на Кая влияет также то, что Томас защищает свою семью. Это полная противоположность отцу Кая. Ему нелегко это проглотить, но ему нужно собраться. Мы должны быть на высоте, чтобы обезопасить Тиган. У нас нет права на ошибку.

Томас еще жив, судя по звукам, вылетающим из его горла. Меня беспокоит то, как легко Кай сорвался. Хотя в такой ситуации сложно сохранять здравый смысл. Томас наконец-то начинает сопротивляться, но Кая это не останавливает, и вскоре все звуки и попытки Томаса двигаться прекращаются.

Кай отпускает его, но продолжает сидеть на полу. Его голова опущена, он вытирает пот со лба. В комнате тихо, я даю ему время, чтобы прийти в себя.

Через несколько минут я проверяю пульс человека под Каем. Отсутствие сердцебиения говорит мне, что он мертв. Я протягиваю руку, чтобы помочь Каю подняться.

— Иди, передохни. В любом случае мы не сможем разобраться с телом до вечера.

Прошло всего пара часов, а чувствуется, как будто мы провели в этой комнате весь день. Мы не можем избавиться от тела днем. За каждым нашим шагом следят, не уверен, стоит ли нам вообще передвигать тело. Кай покидает комнату без единого слова и исчезает где-то в доме. Я поднимаюсь в комнату Тиган, чтобы проверить ее.

Быстрый стук, она открывает дверь, чтобы впустить меня. Я понимаю, что она плакала. Ненавижу, что я не могу избавить ее от участия во всей этой истории. Она залезает обратно в постель. Количество подушек и одеял у этой девчонки не поддается счету. Выглядит так, как будто кровать ее проглотила. Я прислоняюсь спиной к стене, вытянув ноги поперек кровати. Нам нужно поговорить. Ей нужно знать, что происходит, не потому, что я хочу этого, а потому что держать ее в неведении еще опаснее.

— С чего начнем?

Мне не совсем комфортно рассказывать Тиган всю историю. Я никогда не был образцом для подражания, но мне приходиться говорить своей младшей сестре, которую я воспитал, о том, как я докатился до того, чтобы убить человека. Мне плевать на то, что обо мне думают, но все, что я делал в моей жизни с тех пор, как Тиган было десять лет, было направлено на то, чтобы убедиться, что она счастлива, здорова и хорошо устроена. Я знаю, что она это знает, но сейчас все по-другому. Даже если я делаю это, чтобы защитить ее, есть черта, которую я перешел, и я не уверен, как она отреагирует, узнав об этом.

— Мне никто ничего не рассказал, потому что ты улаживал ситуацию с Пейсли, а Кай с парнем внизу. У меня много вопросов.

Пейсли отвлекла меня. Я должен был проверить Тиган, как только дерьмо с Пейсли было улажено. Я мучаюсь чувством вины.

Поэтому я рассказываю Тиган все, что она хочет знать, с небольшими колебаниями, но абсолютно честно. Тиган по большей части остается спокойной, когда я ввожу ее в курс дела. Она задает вопрос то здесь, то там, но в основном слушает. Это сложно. Я ненавижу смотреть ей в глаза, пока рассказываю ей о своих преступлениях.

Как только я открываю свои секреты, мы сидим молча некоторое время. Я даю ей время все переварить. Она не выглядит разочарованной или в ужасе от всего, что я сказал. Она выглядит грустной и напуганной. В то время как я ненавижу то, что она чувствует это, я также чувствую, что в ней нет ненависти ко мне. Я бы научился жить с этим, если бы должен был, чтобы сохранить ее в безопасности, но это бы убило меня.

— А как насчет Пейсли?

— Я позаботился об этом. Она будет хранить наши секреты.

По лицу Тиган, я понимаю, что сморозил глупость.

— Я не об этом, и ты прекрасно это понимаешь.

Нет, не понимаю. Мы говорили о прошлой ночи и событиях, ведущих к ней. Как я должен был знать, что ее женская логика сменила тему?

Мои мысли были о Пейсли в течение всего дня. Между глотками кофе я видел ее спящей в моей постели. Пока я шел к офису, я вспоминал ее замученную кошмаром. Между раундами допроса Томаса я представлял ее обнаженную подо мной на пике ее оргазма. Пока мы с Тиган сидели в тишине, клянусь, что ощущал ту вибрацию смеха Пейсли, когда повалил ее на пол этим утром.