Могла бы промолчать, но я подняла взгляд на лорда Гаэр-аша и холодно ответила:

– Я имею право на месть, как дочь человека, которого он убил.

В карете стало тихо.

А затем Гаэр-аш холодно сказал:

– Эдвин, на арену выйдешь ты.

Я замерла, неверяще глядя на Гаэр-аша. Рядом с явным облегчением выдохнул сам Эдвин, Норт мгновенно произнес:

– Я переправлю Рию к родителям.

Дан усмехнулся и выдал:

– Давно бы так.

Я почувствовала себя преданной. Всеми разом и по отдельности. Медленно отняла руку у Норта, с ненавистью посмотрела на лорда Гаэр-аша и стараясь сохранять спокойствие, тихо ответила:

– Замечательно. Мой артефакт из стали Хаоса продержится еще максимум сутки, но к тому моменту, когда спасать меня будет поздно, собственно и от вас троих, - я указала на Дана, Эдвина и Норта, - уже ничего не останется.

– Ничего, справимся, не в первой, - усмехнулся Дан.

Я посмотрела на Эдвина, он ответил мне усталым:

– Риа, нам всем так будет спокойнее.

Мой взгляд на Норта – Дастел отвел взгляд, чувствуя себя виноватым. Посмотрев на ректора, поняла, что ему даже стыдно вообще не было, он просто нагло смотрел на меня в ответ. Некромант, Тьма его, сильнейший в королевстве, соответственно совестью не обремененный в принципе.

Ну а я… я тоже некромант, если честно.

И я молча сняла артефакт с пальца, продолжая все так же пристально смотреть в глаза лорда Гаэр-аша. После чего посидела, демонстративно разглядывая свои идеально подпиленные ногти, пока все остальные не дышали в прямом смысле слова, невинно оглядела всех, напряженных как струна мужчин, и мило улыбаясь, подвела итог:

– На арену выхожу я. Когда Ульгер Шерарн меня схватит - вы не вмешиваетесь. И на будущее - не надо злить черного артефактора.

Они смогли дышать, лишь когда я вернула кольцо на место.

Я демонстративно смотрела в окно, давая время всем прийти в себя.

«Тварь!» - мысленно сообщил Гаэр-аш.

– Риа!
– прохрипел рядом Норт.

– У нас была договоренность, - продолжая смотреть в окно, отчеканила я.
– Я в курсе, что вы с самого начала пытались ее нарушить, вы были в курсе, что я с самого начала была против. Приняв сейчас решение за меня - вы перешли границу, соответственно - и я перешла границы. Я очень люблю всех вас… троих, - любить Гаэр-аша я лично отказывалась напрочь, - и я не хочу потерять, несмотря на все ваши… недостатки. Просто не мешайте мне, пожалуйста, как не мешали, когда я создавала Эль-таимы. Тогда тоже было опасно, тогда тоже было на грани, тогда я тоже рисковала… но вы мне доверяли. Мне и сейчас очень нужны ваше доверие, поддержка и помощь.

– Ты упустила одну деталь, Риа, тогда ты умерла!
– зло произнес Норт.

– На пару секунд, - я повернулась и посмотрела на него.- Но этим, спасла и себя, и вас, и всех, кто присутствовал в таверне. Потому что без Эль-таимов удар чистой Тьмы не выдержал бы никто.

А затем, сложив руки на груди, добавила мысленно:

«Последний раз, когда вы меня оскорбляли, вы были под влиянием собственной крови, лорд Гаэр-аш».

И на ректора я посмотрела с вызовом.

«Полагаю, вам стоит подумать об этом, - добавила, практически требуя».

И никак не ожидала услышать в ответ:

«Тадор был прав – это оказалось лишь вопросом времени».

По спине прошелся холодок.

Но дальше было только хуже:

«Я физически не могу выпустить тебя на арену».

Пристально глядя на него, вдруг вспомнила:

«Наследие Мрака так же есть в Эдвине и Норте».

«Да», - подтвердил Гаэр-аш.

То есть по своей сути, а конкретно всей своей сутью наследуемой из Мрака и Норт и Эдвин тоже категорически против, чтобы я выжигала магию Кошки. В таком контексте, гораздо проще оказалось, произнести вслух:

– Если я не избавлюсь от этой крови - я умру. Да не сразу, а через месяц-два-три, но гарантированно. Об этом косвенно сообщил лорд Эллохар, когда понял что у меня слишком сильный дар магии Смерти, об этом прямо сказал его призрачный змей Тараг. И судя по тому спектру ощущений, который я испытала до создания артефакта из стали Хаоса, могу сказать прямо – гораздо милосерднее с вашей стороны будет медленно резать меня на части, чем оставить на растерзание подобной участи.

И на этом карета остановилась.

Никто не вышел, даже когда Габриэль ехавший отдельно с остальной боевой нежитью, распахнул дверцу кареты. Некроманты все равно продолжали сидеть.

Гоблин оглядев всех, молча протянул руку мне.

И я царственно покинула экипаж, в котором царила мертвая тишина.

А затем, стоило мне выйти, дверной проем вспыхнул сиянием экранированного щита, закрывшего от меня явно начавшийся в карете разговор. Гобби, заметивший это, хотел было что-то сказать, но умолк, ощутив еще раньше, чем я, приближение команды АнМора.