Шрифт:
Дежурная сестра Агнесса выдала мне бельё, казённое одеяло и подушку.
— Отдыхай до вечера, — сказал мне Назаров.
И ушёл, кивнув сестре Агнессе, как мне показалось, с укором.
Я застелил постель у окна, но спать не хотелось.
В окно был виден книжный магазин.
Я вышел на улицу, разыскал магазин, который был виден из окна, и купил там две книжки.
Одна называлась «Воздушный шар», а другая — «Гимназия».
На синей обложке «Гимназии» была наклеена картинка: инспектор и гимназисты в узком коридоре…
А в клубе шёл фильм «Красные дьяволята».
А тут между домами я увидел море и сразу забыл про книги и про кино.
XIII
На берегу моря стоял чёрный як.
Верхом на яке сидела девочка в красном венке с биноклем в руках. Ждали прибытия «Кирова».
У причала дымила новая «Киргизия» — огромный чёрно-белый гигант. Мачты её тонули в тумане, такие были высокие.
— А где же «Киров»? — спросил я у девочки на яке.
Она обернулась и посмотрела на меня с удивлением.
— Разве ты не видишь? — сказала она и указала рукой вдаль.
Это была дочка сестры Агнессы.
Она была похожа на свою мать, и звали её Жанной. Было ей лет семь, наверное…
Она протянула мне бинокль.
Но в бинокль я ничего не увидел, кроме неба, побережья, и бесконечных волн в тумане, и чего-то, похожего на парус.
В это время откуда-то издалека донёсся до нас гудок парохода.
— Дядя Кузя идёт, — сказала Жанна.
Чёрный як вытянул морду и промычал что-то по-своему.
Як был комендантский. Назаров разрешал Жанне брать его под седло. И она ездила на нём встречать дядю Кузю.
Она сказала мне, что дядя Кузя скоро сойдёт на берег и увезёт маму Агнессу и Жанну туда, где нет моря…
Потому что здесь недаром говорят: «Кто на Иссык-Куле не бывал, тот и горя не видал…»
Отец Жанны погиб во время шторма. И мама Агнесса боится прибоя.
Но комендант Назаров не хочет, чтобы Жанна и её мама уезжали из Рыбачьего.
И ещё она сказала, что у дяди Кузи есть верный пёс Фукс, которого все знают и любят на побережье за верную службу.
Пока мы так разговаривали, «Киров» вышел из тумана и заслонил собой всё побережье и полнеба в придачу.
XIV
Раньше я думал, что путешествие — это тысяча пейзажей. Как на пустынных фотографиях у Лёньки Курихина.
Но оказалось, что путешествие — это тысяча лиц.
Назаров, сестра Агнесса, Жанна и ещё неведомый мне дядя Кузя занимали теперь моё воображение.
К тому же на пароходе «Киров» из Каракола прибыл знаменитый охотник и ловец снежных барсов Челпан.
Я ожидал увидеть витязя в тигровой шкуре.
И увидел витязя.
Только одет он был не в шкуру, а в хороший коверкотовый костюм. И на груди у него красовался эмалевый значок участника сельскохозяйственной выставки в Москве.
Два сына подвели ему осёдланную лошадь под чепраком, и он уехал, как говорили, на слёт Охотсоюза.
Женщины поднимали маленьких детей, чтобы они увидели и запомнили ловца барсов, старого Челпана, на маленькой косматой лошадке под истёртым чепраком.
Два сына ехали на таких же косматых лошадках. Один из них был городской учитель, а другой служил в Автодоре.
Все трое прекрасно знали, что Рыбачье смотрит на них. Отец ехал впереди, а сыновья следом… И стремена у лошадок сверкали как серебро.
А когда растаял туман, стали видны снежные вершины Тянь-Шаня.
Стоянка «Кирова» в Рыбачьем до его обратного рейса в Каракол продолжалась целые сутки.
И целые сутки я провёл вместе с Назаровым, дядей Кузей, сестрой Агнессой и её дочкой Жанной.
Особенно мне запомнилась вечерняя прогулка по берегу Иссык-Куля.
Впереди на своём чёрном яке ехала Жанна.
Хотя я был на целых пять или шесть лет старше Жанны, мне так и не удалось покататься на горном быке.
Як подставлял мне под ноги рога. И слушался Жанну.
Она сидела на его широкой спине и плела венки.
За нею следом шла сестра Агнесса с сеточкой для купального полотенца.
Дядя Кузя собирал цветы.
А Назаров ловко закидывал плоские камешки поперёк волны чуть ли не на середину озера!