— О, у нас есть доброволец!

— Вообще-то, я не доброволец.

— Не стесняйтесь, леди Тринавия, подходите ближе. Берите палку…

«Палку?» Я с опаской посмотрела на увесистую «палочку», которая явно когда-то была веткой дуба. Ее окрасили в золотой цвет и украсили блестками со звездочками. Но вид «игрового атрибута» не стал от этого менее грозным.

Мне исключительно не нравился ректор в роли массовика-затейника. Но больше всего не понравился гадкий смешок за спиной. Не нужно было даже поворачивать голову, чтобы понять, кому принадлежала эта эмоция.

— Тринавия, твое задание сбить оленя и желательно с первого раза. Если тебе удастся, он осыпается… ммм… сюрпризом.

Под потолком мелькнул яркий свет, и я удивленно подняла голову. Сверху медленно спускался серебристый олень. Прыгая, будто по невидимым облакам, он вскоре замер в нескольких метрах от меня, прикрыл глаза и склонил голову.

— Надеюсь, ты сможешь меня не опозорить…

— Сэр Вортан, вы должны подбадривать свою ученицу, а не наоборот! — осадил моего наставника ректор. — Давайте, лучше подойдите и завяжите леди Ноаэль глаза.

Бормоча себе под нос (явно что-то нелицеприятное) наставник все-таки подошел ко мне и завязал глаза шелковой тканью, поданной сэром Онильджем.

Я невольно напряглась от прикосновений Коршуна, после чего как можно крепче перехватила дубинку и приготовилась. Глубоко вздохнула несколько раз и со всей силы замахнулась…

Палка достигла своей цели. Я ощутила хорошенький удар. Но почему-то ничего не произошло. Разве что в зале воцарилась абсолютная тишина.

С удивлением сняла повязку. Серебристый олень как висел над головой, так и продолжал спокойно висеть. Совершенно нетронутый! Но ведь я точно почувствовала удар обо что-то твердое.

И только сейчас заметила ошеломленные и испуганные лица. Они все смотрели на… я не сразу заметила покоившееся около себя тело.

— Сэр Вортан?!

О, боги! Я в ужасе закрыла ладошками рот. На лбу наставника медленно наливалась багрово-алая шишка.

— Что же… — угнетенно произнес ректор, отдавая приказ отнести декана в больничное крыло. — Плохая была идея! Не будем в это играть…

Сэр Онильдж щелкнул пальцами, и олень с дубинкой исчезли, а Коршуна уже осторожно укладывали на носилки.

Сердце дрогнуло. Он все еще был без сознания, а я вдруг со страхом вспомнила, какой силы был удар. Что же я наделала?!

— Как он? — поспешила к помощникам целителям. — Скоро ли очнется?

Угрызения совести разъедали изнутри, а страх всё никак не отпускал. Но два здоровых мужчины тут же меня успокоили:

— Ничего, скоро придет в себя.

И словно в подтверждение этих слов раздался громкий голос ректора:

— С Рэйнардом Вортаном все в порядке! Не волнуйтесь! Можете продолжать праздновать.

Я с негодованием и удивлением посмотрела на сэра Онильджа, но мужчина только улыбнулся и подал знак музыкантам. Меня от такого равнодушия охватила ярость. Однако страх за наставника победил, и я так ничего не сказала, а просто поспешила за носилками.

Не зря Коршун не любит все эти праздники. Кажется, я и сама перестану их любить такими темпами.

— С ним все будет хорошо, — заверил пожилой целитель, когда я вошла в больничное крыло, — вы можете вернуться на праздник.

Я решительно покачала головой. После того, что я сделала взять и уйти? Ну уж нет, пока не очнется — никуда не уйду! Я должна убедиться, что с ним все в порядке. Знаю я наших целителей — им бы быстрее отчитаться и вернуться к столу!

Декана занесли в дальнюю комнату и аккуратно положили на кровать у окна. Младший целитель тут же забегал вокруг наставника. Намазал шишку зеленой дурнопахнущей мазью, от которой, видимо, и мертвый проснется, вот только почему-то сэр Вортан не желал этого делать. Подмастерье перемотал пациенту голову, а после решил, что на сегодня выполнил свою часть заданий и поспешил снять халат, чтобы отправиться к остальным на праздник.

Вот мы и остались вдвоем. Я только покачала головой, не зная как реагировать на такую безответственность, но, конечно же, ничего поделать не могла.

Присела на краешек кровати, рассматривая Коршуна. Сейчас он выглядел очень умиротворенно. Даже мило. Пожалуй, это первый раз, когда я посчитала его милым.

— Могла бы и за руку взять!

Сперва я захотела от радости кинуться наставнику на шею, но быстро себя осадила. Это же Коршун!

Поэтому надменно произнесла:

— На самом деле вы не хотели этого сказать. На вас, видимо, удар подействовал. Вы хоть помните меня?

— Да помню я тебя! — раздраженно отозвался мужчина, медленно садясь и недовольно потирая ушиб. — И сказал я всё то, что хотел! Боги, здесь печально, как в усыпальнице.