А ведь не взбесись странный пес, поминай командира, как звали. Почти в упор, да с такого оружия... Швецов осматривается, но дворняги и следа нет, только раненные да убитые. Гражданских даже больше пострадало, двоих казаков сразило на повал от взрыва динамита. Подрывник явно не готов был, рассчитывали на один меткий выстрел? Повезло так повезло, все хуже могло обернуться.

– Есть еще варианты, кто это мог быть? – Алексей вытирает рассеченную до крови бровь.

– Вообще-то бесчисленное количество, – пожимает плечами Максим, продолжая вертеть в руках пистолет и пытаясь разобраться в устройстве. – Забыли, к нам с границы толпы беженцев стекались, никого не проверяли. Всех приютили и обогрели.

Еще больше помрачневший, Швецов прикусывает губу. Проворонили. Смотрели только в прицел винтовки, а теперь поди угадай, с какого бока пнут.

– Значит так, – глухо говорит подполковник, – к складам гражданских не подпускать и ополчение для охраны не привлекать. Пускай юнкера этим занимаются. Нужно организовать обыски по всему городу. Привлеките жандармов и всех свободных.

Каждую крысу не переловишь, так пусть глубже в норы забьются. Что-то же нужно делать...

"Была честная дуэль, – глядя на трупы казаков думает Алексей, – а теперь кабацкая драка".

Бригада Ли.  Ок. 14 – 00

Пожилой, слегка полный мужчина появляется из расписных, хоть и потускневших дверей крупного белокаменного здания. Уверенно, даже вырисовывая шаг, пересекает лужайку приусадебного участка. Комплекс зданий, состоящий из ряда овчарен и барского двухэтажного имения на диво не пострадал при бомбежках, ровно пережив волну хищения и мародерства. Незнакомец облачен в выходное платье, более приличествующее дворцовому приему, голова увенчана париком аллонжем, белее снега. Черный сюртук богато украшен золотыми полосами на подобие гусарского доломана.

С легкой улыбкой, разом смахивающей с морщинистого лица десяток лет, он кланяется едва наклонив корпус и садится за пианино. Пальцы, на миг зависнув, будто неуверенный юноша не смеющий коснуться возлюбленной, затем опускаются на клавиши. Пробудившаяся музыка ненавязчивым мотивом разгоняет тяжелый кисель зноя, возвращая ветер весны. В след взметаются волны остального квартета скрипки и виолончелей.

– Джентльмены! – от музыки заставляет отвлечься голос молодого человека.

Появляется сержант, запахнутый в идеально подогнанный по размеру китель парадной формы. Обширный орнамент охватывает рукава и ворот, с берета свисает кисточка.

– Гусь с яблоками, по местному рецепту, – он сноровисто кладет поднос и открывает крышку, тот час захватывающее все внимание аппетитными парами.

Офицеры бригады, разодевшись, как франты, собираются под сенью осиротевшей симерийской березы. Из опустевшего имения прямо на улицу выносят древний стол, видимо помнящий деда нынешнего царя, без особого трепета сервировав еще более древними золотыми приборами.

– Благодарю нашего хозяина за щедрый прием, – поднявшийся полковник Стюарт с лисьей улыбкой отвешивает поклон в сторону сидящего во главе стола Ли. – Право слово, тронут, не ожидал столь торжественной встречи.

Стюарт пребывает в расположение бригады совсем недавно, возглавляя особый осадный батальон. Три сотни с лишним солдат, офицеров и инженеров работающие на одну единственную пушку. Превышающее все мыслимые размеры орудие, с огромным трудом и затратами доставленное по железным дорогам из самого сердца Готии.

– Но раз выпала возможность, – продолжает полковник, поднимая бокал. В обширных дворянских подвалах обнаружены редкие хранилища коньяка, выдержанные в дубовых бочках, – хочу поднять тост за нашу маленькую "Мэри" и скорое падение Ольхово.

На некоторое время стол совсем затихает, пребывая в блаженстве от шикарного коньячного букета.

– Осмелюсь сказать, сэр Стюарт, скорее, чем кажется упрямцам из города, – Ли дожидается, пока прислуживающий сержант разложит по тарелке разделанное мясо. Генерал повязывает полотенце, присоединяясь к дружному постукиванию вилок и ножей.

– Нисколько не сомневаюсь, – посмеивается полковник. – Представляю фурор произведенный готской дамой на симерийских провинциалов. Удивлен, почему после столь удачной демонстрации этот ваш Швецов не выкинул белый флаг. Видимо до сих пор не может выйти из погреба.

Шутка, кажущаяся уместной, вызывает посмеивание офицеров.

– Скорее бы увидеть "Мэри" под стенами Екатеринграда, – мечтательным тоном продолжает Стюарт, лихо справляясь с грудинкой и подцепляя куски размякших от гусиного жира яблок. – Все же кощунство стрелять из подобной пушки по столь незначительной цели.

– Боюсь до этого не дойдет, – что бы расслышать тихий с хрипотцой голос полковника Уилсона, приходится напрячь слух.

Очень высокий, на голову возвышающийся над остальными офицерами и столь же непропорционально худой, выглядящий буквально высушенным. Командующий авиационными соединениями промокает тщательно подстриженные и расчесанные усы салфеткой. Он и губы то едва смочил, вяло ковыряясь в тарелке и весь день бросая редкие фразы. И не мудрено. После катастрофических потерь в небе Ольхово, на летчиков со Стэнтона сыпется гром и молнии. Саммерсу приходится запретить любые вылеты, приковав аэропланы к земле.