— Все не так, как кажется, Марик, послушай!

Богдан понятия не имел, как ему быть? Что говорить и как оправдываться. Тысячи раз за последнее время он чувствовал себя хуже некуда, но, пожалуй, еще никогда ему не было так невыносимо тошно. И так невозможно стыдно. А еще страшно… так страшно окончательно все испортить и потерять. Сына, который открыл для него целый мир. Который стал для него этим миром.

— Не хочу. Убирайся!

— Давай поговорим, Марк, я знаю, что вел себя как мудак, мне очень жаль… мне так жаль, Марик!

— Поплачь еще, — фыркнул зло парень.

Богдан захлопнул рот, понимая, что ничего не добьется своими словами. Больше всего сейчас ему хотелось сбежать. От волны ненависти, исходящей от сына, который еще совсем недавно смотрел на него с таким восхищением! Но он заставил себя остаться. И даже взгляда не отвел, хотя смотреть в глаза Марка, видя в них отражение собственной подлости — было непросто.

— Я не буду плакать. Потому что это ничего не даст.

— Тогда просто вали отсюда!

— Марк…

— Убирайся… Просто убирайся из моей жизни!

Связерский отступил. Он понимал, что если Марк сейчас сломается… у него на глазах сломается — тот никогда ему этого не простит. Богдану нужно было помочь сыну сохранить лицо. Без всяких преувеличений это было жизненно необходимо.

— Я сейчас уйду. Но, пожалуйста, когда ты захочешь поговорить — просто набери мой номер. И помни, всегда помни, что я люблю тебя. И что ты можешь на меня рассчитывать, что бы ни случилось.

Дверь за Богданом закрылась с оглушительным грохотом. Он подошел к лифту, но так и не вызвав тот, прислонился разгоряченным лбом к сомкнутым дверям. Достал телефон. Набрал номер.

— Рита? Малыш, кажется, я опять все испортил. Ты можешь приехать?

Связерский ненавидел себя за то, что был вынужден это сделать. Заставить ее в очередной раз разгребать собственное дерьмо. Но ничего другого не мог придумать.

Ей хватило каких-то минут, чтобы добраться от офиса до дома. Бежала она, что ли?

— Где Марк? Что случилось?

— Я прокололся. Он понял, что те подарки дарил не я.

Рита потрясенно открыла рот. Зажмурилась. Спрятала лицо в ладони и выругалась от души. Когда она отняла руки — ее пальцы дрожали.

— Извини меня… Пожалуйста, извини…

— Да за что, господи? Я сама во всем виновата… Не нужно было его обманывать.

— О, нет! Не вини себя…

— Он, наверное, теперь возненавидит меня… О, господи… Он меня возненавидит.

— Марк думает, что подарки ему покупал мой агент. Он не дал мне объяснить…

— Постой… Ты хочешь сказать, что он считает, будто ты перепоручил это Дагу?!

— Да, говорю же — Марк и слова не дал мне вставить. А я не стал настаивать, чтобы не накалять.

Рита с шумом выдохнула воздух и откинулась спиной на выкрашенную голубой краской стену.

— Значит, он не знает, что это я… Слава богу.

— Постой… Ты хочешь, чтобы он и дальше обманывался?

— Естественно!

— Но я подумал, что…

— Что ты скажешь ему правду, и он отпустит тебе все грехи?! Вот уж нет, Связерский! Только не за наш счет. Сам подумай, чем это все может обернуться! Будет лучше, если он возненавидит нас обоих?

— Нет, конечно! Я…

— Ты подтвердишь мою версию. Понял?! Иначе я тебе кишки выпущу, я… — Рита все больше волновалась. Путалась в словах и захлёбывалась паникой.

— Ты что, маленькая? Ну же… Я сделаю, как ты скажешь…

— Не смей меня подставлять! Я столько вложила в наши отношения с Марком… Всем пожертвовала, лишь бы он был счастливым! Я для него все, что хочешь… Через себя переступлю, — голос Риты сорвался, она всхлипнула. Богдан прижал к груди ее голову и зашептал куда-то в макушку:

— Я знаю, зная, моя хорошая… Успокаивайся, милая… Я сделаю так, как ты скажешь. Ну же… Все будет хорошо, хорошо…

— Мне нужно к нему…

— Да, наверное. Только немного приди в себя.

— Ты прав… Прав. Мне нужно немного времени…

Рита отстранилась. Сделала пару глубоких вдохов. Богдан наблюдал за ней с жадностью. Понимая, что потом еще очень долго ему придется довольствоваться лишь своими воспоминаниями. Господи… Как он ее любил! Их любил. Риту и сына.

— Скажи, после всего, что он узнал… Есть хоть какой-то шанс, что Марик меня простит? Захочет, чтобы мы стали семьей?

— Я не знаю, Богдан… — честно призналась Рита, — мы ведь даже не виделись, после того, что случилось. Я, наверное, все же пойду…