Я пожал плечами и отправился вслед за ним. Далеко идти не пришлось. Дядя Миша встал на краю обрыва, прямо над морем.

— Вот смотри, Артур. Я смолоду на войне. Было у меня на фронте дохера друзей. Многих положили. Нормальных парней, хороших. И за что? Пес его знает, мы ведь даже не понимали тогда, из-за чего они воюют. Мы-то понятно. Но, ладно, не об этом я. А потом знаешь, что было. Стигма заявилась. Появился у меня, значит, этот дар. И что, закончилась война? Да хрен там.

Я слушал молча, потому что старика было легко сбить с мысли. И тогда, понеслась бы очередная офигительная история про Лаос. Чтобы их слушать, нужен особый настрой.

— Безумие это, которое красное… В нем память о людях, которых я потерял. По разным причинам. Может, в бою. А может и не в бою. Но это не важно. Важно, что я про них помню. И пока я здесь, клянусь тебе, Артур, я этой памятью зашибу любую суку, едри ее мать в задницу советским бронепоездом, из-за которой люди страдают. Так что запомни — в твоей силе должен быть смысл. Должна быть идея, усек? Просто качаться, жрать атму в три горла, может любое говно. А мы с тобой должны защищать, разруливать, и если все накрылось медным тазом, мстить. Даже если у тебя ни хера не осталось. Нет, особенно если чего не осталось. Тогда, у тебя появляется причина вмазать на полную катушку. Чтобы дошло. Понимаешь?

— Ну так. — не понимаю, для чего обязательно надо было переться на обрыв.

— Ладно тогда. Пошли, найдем еще каких-нибудь мерзавцев. По дороге, можно и в Обжорку заскочить.

…

Признаю, тогда я не совсем понял, о чем он говорит. Знаю, там такой очевидный посыл — будто тебя самого по голове молотком лупят. Но я не понял. Или, скорее, не осознал.

Не осознал, пока мой брат не погиб по собственной глупости, став марионеткой совершенно чуждых сил. Не осознал, пока моя сестра не превратилась в совершенно незнакомую, странную женщину, к которой я просто не мог относиться как раньше. А потом сделала это еще раз.

Девчонка, которую я обещал защитить, погибла. Я ничего не смог сделать, и так же ничего не смог сделать после. Искры усилились.

Тем временем, Луиза позволяла себя мутузить. Уж не знаю, получала ли она от этого какое-то извращенное удовольствие. Тяжелые кулаки Четыреста второго сбивали ее с ног, заставляли кубарем летать по шахте и разносить спиной ребра, вздымавшиеся из биомассы.

Он сам легко уворачивался от всплесков белой тени, рвал натянутые нити и всячески контрил ее способности.

Все это напоминало танец. Спектакль для бедных и глупых.

— Ну что, — сказал Дурак. — Понял, о чем я говорил?

— Типа того.

— Освободи нас. Иначе не победить.

— Ты говорил не об этом. — я должен был словить флешбеки. Про освобождение речи не шло.

— Ким. Так нельзя.

— Я больше не дам вам собой управлять. Это железобетонное правило.

— Мы согласны. — сказала Ын-Бёль. — К тому же, я тобой и не управляла.

— Манипуляции эмоциями считаются.

— Ну блин.

— Я не контролирую этот аспект силы. — признался Дурак. — Кровные узы меняют реальность вокруг себя. Меняют людей. И меня тоже, веришь или нет.

— Верю. Или нет. Честно, мне уже пофиг. Ключ никуда не денется. Если я пойму, что вы двое играете в какие-то грязные игры, цепи вернутся. А может, еще что-то похуже.

— Нравится мне, как ты нас свалил в одну кучу. — недовольно добавила драконица. — Мы вообще-то так и не заключили мирный договор. Не равняй меня с этим грубым существом.

— Простите, милая барышня… сожравшая корабль! — возмутился дух Арканы. — Умолкни. Тебя это вообще не касается.

— На самом деле, касается. — вмешался я. — Она досталась мне в наследство от человека, без которого мы скорее всего погибли здесь сегодня. Она пробыла со мной дольше тебя. И пусть она очень странная, и честно говоря, стервозная баба — теперь она тоже часть меня.

— Артур… — Ын-Бёль аж поперхнулась.

— Умеешь ты баб выбирать, Ким. Как там дочка вице-мэра поживает, кстати?

Вот, а то ты не рылся в моей памяти в поисках всяких интересных моментов.

— Это сейчас так важно? — женский голос все еще был хриплым. Без понятия, как такое возможно на воображаемых связках.

— Хорошо. — я сделал над собой усилие и убрал цепи. Самому стало дышать легче. А потом, возникло ощущение, будто меня накрыло две тени. — Не заставляйте меня об этом пожалеть.

— Ну вот что ты начинаешь, договорились же уже. — мне на плечо приземлилась большая красно-черная птица, нечто среднее между вороной, орлом и попугаем, только с рогами.