— Кир… я все знаю про тебя…, и ты не думай, что раньше я что-то знала…я…

Блин! Что за бред я несу? Было сложно контролировать свои эмоции и у меня это плохо получалось.

Ну все. У меня начинается психоз!

— Кир! Прекрати меня игнорировать! Да я же люблю тебя! Ты слышишь!? Веришь!? Я больше не боюсь! Честно не боюсь! Я бы никогда тебя не бросила! Если бы знала, что с тобой, то ни за что бы не бросила! Ты же хотел, чтобы я перестала бояться! Ты меня этому научил! слышишь…

под конец совсем тихо сказала я. Глаза жгли надоевшие уже до тошноты слезы. Сколько можно?

— иди домой.

Раздался тихий, но устрашающий голос Кира. его хрипота была непривычна. Он как будто старался справиться с собой и ему это давалось тяжело.

— нет! Не уйду! Хоть убей!

— ты мазохистка? — прозвучал грубый голос Кира — одной остаться хочешь? У меня нет шансов больше выжить. Уходи отсюда. Не трать свое время на труп.

во мне вскипела злость. Как он смеет так мной распоряжаться!?

— не смей решать за меня! Ты не оставляешь мне выбора! За меня постоянно решали и направляли с самого детства. Говорили, что правильнее и заставляли делать то, что я не хочу. Пожалуйста, не заставляй меня делать то, чего я не хочу…

— иди домой. Тебе здесь делать нечего.

Зло прохрипел он пытаясь как-то бороться со мной.

— Кир пожалуйста… два месяца назад я психанула и послала тебя потому что Карина сказала, что ты мне изменил, а ты…

— знаю.

Коротко прокаркал Кир.

— почему ты тогда мне все не объяснил?

— я думал, что так ты быстрее меня забудешь и станет легче.

— не стало Кир! Ты видишь!? Я не смогла и не смогу! Как бы ты меня не отталкивал!

— дура. Я защитить тебя пытаюсь, а ты лезешь и лезешь…

Еле сдерживаясь от чего-то сказал Кир. Кажется, ему очень хотелось, чтоб я ушла и не мозолила ему глаза.

— Тогда если ты умрешь… я… я….
– я посмотрела вниз на воду — тогда я сброшусь с моста и умру! Позволь самой выбирать иначе я с собой что-нибудь сделаю.

Кир снял глубокий капюшон мантии и с усмешкой посмотрел на меня. Я наконец увидела в его глазах тот отблеск жизни, ту хоть и бледную, но синеву. Стало до боли приятно что смогла разбудить в нем жизнь.

— это шантаж?

Лукаво спросил он.

— шантаж. И я не шучу. Вот хоть сейчас прямо возьму и спрыгну…

Он резко схватил меня за руку. Он почувствовал в моем голосе не пустые запугивание, а решительность в своих словах. Может я окончательно решилась разума, но действительно была готова совершить задуманное.

— больная совсем! Решила лишить меня всего, что осталось в жизни?!

Я радостно улыбнулась, понимая, что окончательно привела его в себя заставляя чувствовать жизнь.

Я молча потянула руку, зная, что он поймет мой жест.

Он покачал головой и все же достал из кармана внушительную монету и вложил ее мне в руку.

Почувствовав приятную тяжесть на ладони, в моих глазах застыли слезы счастья. Он помнил. Это та самая монета и он таскал ее с собой.

Против воли вспомнилось как кинула в него этой монетой. Как кричала самые ужасные на свете слова…

— Кир прости меня… за все прости…

— не плачь кошмарик. Пожалуйста. Ты же знаешь, что я не выношу твои слезы.

Он обнял меня укрывая от моросящего дождями укутывая своим теплом. Теплом, по которому у меня была дикая ломка все два месяца.

— слушай, ты же умеешь рисовать. Нарисуй мне лохматого монсрика вон на той стене.

Он показал на конец моста, где на другом конце дороги возвышалось огромное здание похожее на заброшенный собор.

Я только сейчас увидела неподалеку лежащую сумку с баллонами краски.

Мое лицо озарила счастливая улыбка. Идея мне очень понравилось.

— зачем тебе монстрик?

— я хочу оставить какой-нибудь след, но очень красивый. Сделаю это твоими руками.

Мне на секунду стало грустно. Не может быть, чтобы его болезнь не лечилась. Я его уговорю на лечение. Он не умрет. Я знаю. Точно знаю.

Подарив мокрому балбесу поцелуй в щечку я, схватив черную сумку с баллончиками, понеслась по сырой и ночной улице вдоль моста в сторону где стояла еще пока голая стена.