Выпалив слова, она тут же оттолкнулась, летя вверх по лестнице. Хотелось петь и смеяться одновременно. Хотелось, чтоб он видел, как она смеется. И отказать себе Альма не смогла.

Снова ее провожал тяжелый взгляд. Мужчина, оставшийся в холле, сжал кулаки. От нее пахло… Ринар проклял в эту секунду свою природу и глупую затею девчонки. Лучше б она не подходила. Слишком острый нюх не оставил сомнений в том, как именно она провела эту ночь, и это почему-то заставляло ярость клокотать в груди.

– Дьявол, – он собирался пойти следом, продолжить разговор в ее комнате, но собственная реакция стала неожиданной для него, мешая сделать даже шаг. Мужчина застыл, пытаясь осознать, что происходит с ним…

Так выглядит отцовское беспокойство? Именно потому он хочет сейчас снести голову какому-то слишком удачливому дураку? Именно потому хочет запереть ее на все замки, а сам…

– Дьявол, – Ринар помчал вверх по лестнице, но не к ней. От нее. Это глупости. Все глупости. Еще немного, и все пройдет. Не может не пройти. Разогнавшееся в холле сердце постепенно успокаивалось, он прошел по коридору до самого конца, свернул. Секретный рычаг за портретом поддался с первого раза, а тайные ступени встретили его привычной сыростью и прохладой. Ему нужно просто вспомнить, ради чего все происходит. Ожидание тянулось так долго, но еще совсем немного, и все глупые мысли вылетят из головы.

***

Ринар искренне надеялся, что так и будет. Убеждал себя всю ночь, все утро. И даже получилось. Получилось настолько, что извинения Альмы о недостойном поведении он принял как положено опекуну – совершенно спокойно.

В конце концов, ведь ей всего семнадцать, ему в семнадцать хотелось того же. И он себе не отказывал, так почему должна она? В пределах разумного, конечно.

Эти пределы разумного они установили тогда же. Ей не было запрещено покидать стены особняка. Не было ограничений на то, с кем положено водить дружбу, а с кем нет. Представители знати предпочитали жить ближе к столице, и их дети тут не появлялись, кроме того, по правде, Альма и не принадлежала к знатному роду. Ринар дал ей кров, образование, собирался обеспечить безбедную жизнь, но навязывать общество права не имел. Если ей нравятся те люди, с которыми она общается, он готов был с этим смириться. Попытаться.

Альма приняла все условия, смиренно кивая, а потом…

Она ни разу не нарушила его приказы. Ни разу не задерживалась дольше, чем было позволено. Ни разу не вела себя недостойно настолько, чтоб об этом донес хоть кто-то. Ни разу не давала предлога отказать ей в дарованной свободе.

Она ни разу не сделала ничего такого, за что он смог бы закрыть ее в доме. Но, черт побери, каждый божий день Альма доводила его до исступления.

– За вас, мой лорд… – Ринар даже не обратил внимания на то, что Аргамон обращается к нему. Скулы снова непроизвольно сводило.

Он сам себе напоминал ревнивого мальчишку. Ревнивого идиота. Вот кем он стал. И еще смел пенять, что ей всего семнадцать, а сам…

Теперь он искренне верил в то, что поцелуй забыт. Альма убедила мужчину в этом настолько эффективно, насколько это было возможно.

Каждый божий день Ринар натыкался на 'доказательства'. Сын городского старосты не просто зачастил в их дом. В последнее время, он уже даже не подбирал предлоги для визита. А стоило его коню показаться за окнами, Альма бежала навстречу, не разбирая дороги.

Когда Ринар стал свидетелем этого впервые, не поверил своим глазам.

Аргамон пригласил лорда Тамерли поприсутствовать на их с Альмой занятии в качестве подопытного. Теперь они учили магию куда более сложную и опасную, а рисковать жизнью Свиры не хотелось. Ринар же мог заблокировать пассы девушки прежде, чем они достигнут цели, избежав увечий.

Целый час они провели втроем, позабыв о том, что мир вокруг не перестал существовать, а стоило Аргамону скомандовать окончание урока, Альма выдохнула, устало улыбнулась, а потом… Резвый префекторский сынуля снова прискакал, не интересуясь мнением хозяина дома.

– Мне кажется, мой лорд, кто-то скоро протопчет дорожку от ратуши до вашего поместья лучше, чем это делают с помощью магии…

Альма уже мчала на крыльцо встречать гостя, а вот Аргамон с Ринаром остались стоять на застекленной лоджии, наблюдая за вновь прибывшим.

– Никогда бы не подумал, что наша девочка, – усач сделал ударение на слове 'наша', затрагивая нужные струны в душе Ринара, – влюбится в этого… Но что поделать, сердцу ведь не прикажешь, правда, мой лорд? – Ринар не ответил. Молча вышел, хлопнув дверью.

Его бесило все. Бесила она, бесил Аргамон, бесил этот бестолковый жених, бесило собственное поведение, и он собирался бороться с собой до последнего.

Но снова вечер, снова ужин, и снова они с Аргамоном одни, а стоит подумать о том, где сейчас Альма… Слишком часто в последнее время столовые приборы гнулись под натиском пальцев.

– Она опаздывает…

– Нет, милорд, Альма отпросилась до десяти, представление может затянуться. Кроме того, ее должен проводить Крон… Сын префекта… Помните его?