– - А он не может!
– - закричал Столик.
– - Он не прописан в нашем доме.

– - Сплю тоже не прописан в нашем доме!
– - крикнули из зала.

Сусанин был одного роста со Столиком. Он подошел вплотную к скороспелому пенсионеру и встал на его ботинки.

– - Товарищ Столик, -- серьезно сказал Адам, -- сойдите со сцены.

– - Не-мо-жет, -- повторил Сплю.

– - Может, -- сказал Сусанин.

– - Не-мо-жет.

– - Со мной спорить бесполезно -- я всегда прав, -- сказал Сусанин.
– Лучше освободите курульное кресло председателя.

– - Это-мо-е-собст-вен-но-е-я-его-из-крас-но-го-у-гол-ка-при-нес, -сказал Сплю.

На сцену поднялся Подряников и, взяв майора за шиворот, сказал:

– - Вы надоели. Идемте, я изолирую вас от общества.

– - Как же с площадкой?
– - закричали из зала.

– - Давай решать, и по домам!

– - Кино скоро!

– - А что тут решать?
– - спросил Сусанин.
– - Я звонил городскому архитектору, и он сказал, что на пустыре поставят приемный пункт стеклотары. Никакие гаражи и площадки не предусмотрены генеральным планом застройки Сворска.

– - Мы жаловаться будем!
– - закричал зал.

– - Это наше право, -- сказал Адам.

Комсомольцы загудели, собаки заскулили, дети заплакали, мясник заплевался и зачертыхался. Все поднялись со стульев и пошли к выходу.

– - Подождите! У меня идея. Я, как председатель, хочу сложить свои полномочия, распустить Домсовет и никогда больше не собирать, -- сказал Сусанин.
– - Товарищи, зачем мы сидим здесь по вечерам? Кто нас заставляет? Посмотрите, как на улице хорошо! Скоро деревья зацветут...

– - Вы слышали?! Поняли теперь, почему он в председатели рвался?!
– закричал Столик.
– - Мы же сами Домсовет создали, без подсказок сверху! Сколько сил, времени положили! И не зря -- Домсовет нас сплотил, организовал, людей большой общности сделал. А теперь все коту под хвост, все труды насмарку, потому что Сусанин так захотел! Он, видите ли, один умный, а остальные дураки!

– - Это верно, -- согласился Адам.

– - За дураков нас держит!
– - обрадовался Столик, тыча в Сусанина пальцем.
– - Издевается, как хочет! Но мы-то молчать не будем, товарищи!

– - Не будем!
– - закричали из зала.
– - Нас не заткнешь!

– - Он враг нам, враг Домсовету, он хуже Бутылки!.. Он к нам пришел как!.. А кто к нам так придет, того мы... убьем! Крепко убьем! Насмерть! Не жилец он среди нас, товарищи!

– - Садитесь на свои места и слушайте!
– - сказал Сусанин.
– - Я докажу, что, если я не погублю Домсовет, он погубит вас!..

...Подряников отвел Сплю на чердак и запер ключом, который вынул из кармана Клавдия Ивановича. Возвращаясь, Саша вспомнил, что Марины он не видел в подвале, -- сидел один Иван. Тогда Подряников остановился у ее двери, прислушался и, немного поколебавшись, толкнул дверь пальцем. Она не сопротивлялась, только зашипела, словно попросила вести себя тихо.

– - Ах ты, ворюга!
– - услышал Подряников детский голос, обернулся и обнаружил за собой ван дер Югина. В следующую секунду И вцепился зубами в Сашину ногу. Подряников дал ему затрещину, оторвал от себя с куском штанов и отбросил.

– - Иди отсюда, уголовник!
– - сказал Саша.

– - Ах ты, свовофь! Снасява квавтиву уквав, а тепевь бес субов оставив!
– - и побежал жаловаться, размазывая слезы по щекам.

Саша зашел в квартиру, хотел постучаться и спросить: "Можно?" -- но увидел, что в комнате темно, и только дверь ванной в рамке света. Подряников оглянулся, подкрался на цыпочках и заглянул в щель: Марина стояла под душем с закрытыми глазами. Саша открыл дверь и, прислонившись к косяку, сложил руки на груди. "Дармовой стриптиз", -- усмехнулся он и вспомнил разглагольствования Сусанина об Афродите Пандемос -- богине красоты, которую придумала захватившая власть толпа. Богиней мог попользоваться любой, как общественным клозетом, и Саше до судорог в паху захотелось, чтобы Марина на ближайшие пятнадцать минут превратилась в Афродиту Пандемос...

...Брошенный в темноту и одиночество, Клавдий Иванович долго напрягал мозги, чтобы понять, как он вдруг из подвала несшееся на чердак. И когда, наконец, понял, что подчиненный запер его, как нашкодившего ребенка, то заскулил с горя. Вой Сплю не доставил удовольствия птицам, и по чердаку закружила стая ворон, примериваясь к противнику. Черные дьяволы каркали и хлопали крыльями по лысине отставного майора. Клавдий Иванович так перепугался, что, согнувшись пополам, побежал назад и боднул дверь. Глухой безнадежностью отозвалась жесть, а Сплю рухнул на пороге и заплакал горючими слезами...

...Марина открыла глаза, увидела Подряникова и сказала:

– - Уйдите!

– - Нет, -- ответил Саша.
– - Я хочу смотреть. Ты такая красивая, -- он сделал шаг, взял со ладони и стал целовать их.

– - Уйдите, -- опять попросили Марина.
– - Вы -- лишний.

– - Не гони меня, Марина, Я люблю тебя.

– - Как же?

– - Да вот так получились... На взаимность я не рассчитываю. Бог с ней, со взаимностью. Пожалей меня. Чего тебе стоит? Неужели я даже жалости не заслужил? Смотри, я плачу.