– А ты разве не хочешь узнать, что с ними происходит по ту сторону?

– По ту сторону - чего?

– Пирога с повидлом...

Когда я сообразил, куда он нас завел, меня чуть родимчик не хватил. Плетюне шепчу:

– Нет, ты понял?!

А он, простодырый, только ушами хлопает:

– А чего? А где?

– Смотри, - говорю, - куда нас твой умник тащит!

– Какой умник?
– Плетюня тупит.

– Следопут ваш хваленый! Он же прямиком в пустые холмы ведет!

– Да ну тебя!
– Плетюня и морду отворотил.
– Как чего брякнешь, так противно слушать!

– Разговорчики в строю!
– Командир сзади кусается.
– Не растягиваться! Шире шаг!

Ему лишь бы покомандовать. Шире да шире. Порвут пополам, так шире некуда будет. Докомандуешься...

Сам, поди, и не знает, куда идем. А я в этом деле кое-что соображаю. Дырявая башня справа осталась - там, где большая гарь. Гарь мы кругом обошли, чтобы на голое место не выходить. А теперь Следопут опять резко влево взял. Значит, пустые холмы прямо перед нами. Просто к ним с этой стороны еще никто не подходил. Да и с других-то сторон всего пару раз совались, и никогда это добром не кончалось. Сколько легенд про здешние места рассказывают - одна другой страшнее! Да что легенды! Тому, кто памяти покойницкой отведал, и легенды не нужны! Они такое про пустые холмы знают, что их сюда и раздоркой не загонишь! А этот прет напролом, и все ему поровну. Характер такой дурацкий - никого не слушает, никому не верит, командиров в грош не ставит, вечно с ними цапается. Может, это оттого, что спину ему колют чаще, чем нам, не только перед походом, но и после. От такой жизни сам себя возненавидишь, не то что командира. Командиры, они тоже разные попадаются. Иной бывает тупой, как баран, если не хуже. Спроси его, кто такие бараны, - умрет, не вспомнит. А гонору - вагон. Нынешний наш отрядный, по кличке Утюг, тоже поначалу хвост на Следопута задирал. Но как в пирог с повидлом залезли, тот ему быстро показал, кто здесь главный. Три крысоловки обошел и отряд провел без единой потери. В четвертую, уж видно, специально щепку сунул, чтоб не думали, что каждый тут может ходить взад-вперед. Как хряснули зубы об зубы - щепка пополам, командир залег, мы чуть в бега не ударили, аж духом скверным от кого-то потянуло. А Следопут посмеивается.

– Что, - говорит, - обделались? Не дрищите, они больше не укусят!

И дальше пошел.

Нет, моя бы воля была, я бы с таким водилой шагу на территорию не ступил! Он хоть ловушки все знает, да заведет в конце концов куда-нибудь похуже крысоловки...

– О! А чего это там?
– Плетюня меня в бок толкает. Вижу - впереди поднимается над травой остроконечная макушка. Чуть подальше - вторая. Ну так я и знал! Пустые холмы! Чтоб мне самому пусто было, если не они!

Тут и до командира, Утюга нашего, начало доходить.

– Так, - говорит, - это у нас что?
– А сам нагоняет быстро Следопута.
– Это же вон что! Как оно... запамятовал...

– Склады.

От Следопута разговора доброго не дождешься. Буркнул одно слово, и дальше.

– Ну, правильно... Погоди. Что еще за...
– Командир скачками за ним. Я слова-то этого не знаю! Нет такого места на территории!

– Почему нет?
– Следопут ему, так лениво.
– Вот оно. Только у вас по-другому называется.

– У кого это - у нас?!

– У крыс. Вы по глупости склады зовете пустыми холмами. Тут весь отряд как по команде встал. Замерли, дышать боимся. Кое-как Утюг насмелился и просипел:

– Ты издеваешься, что ли?! Куда завел, гад?!

– Пока никуда, - посмеивается.
– Но лучше бы нам куда-нибудь зайти, на месте не стоять. А то неровен час...

Бойцы давай занимать круговую, молятся потихоньку, кто как умеет.

– Ты, сволочь, на съедение нас сюда заманил!
– Отрядный ревет.
– У меня приказ совсем другой был!

Но Следопуту на его приказы чихать с дырявой башни.

– Приказ у всех один, - говорит.
– Добычу принести. Хочешь домой пустым вернуться - уходи.

По ушам видно - многие прислушиваются, хоть зуб на зуб ни у кого не попадает от страха, по себе могу сказать. Он тогда громче, чтоб все слышали:

– Сейчас у собак обед. Кто не собирается на полдник оставаться - за мной бегом марш!

И потрусил себе дальше. Вроде ни одного слова понятного не сказал, а пробрало. Рванули мы за ним все как один. И Утюг бежит, подгоняет еще:

– Не растягиваться!

Кто такие эти собаки, что за обед у них и что за полдник - не знаю. Да, может, оно и к лучшему. Бежим себе. Пустые холмы впереди все выше и выше поднимаются. То есть не холмы, а, выходит, склады. И совсем даже, может оказаться, не пустые. Самый ближний - ох здоровенный, на четыре угла, с отвесными стенами - ну точь-в-точь такой, как про них врут...

Бежим прямо на стену. Вся она белая, только кусок серый, чем-то он не такой, как остальная стена.

– Соображаешь, Плетюня?
– толкаю на ходу балбеса, напарника своего.

– Чего?
– пыхтит, булками работает, толстомясый.

– В стене-то!

– Ну? Чего в стене?

– Чего-чего! Корм ты кошачий! Не видишь - дверь!

– Какая такая дверь?

– Эх, обалдуй! Сколько колешься - дверей не знаешь!

– Да ну тебя!
– Плетюня отмахивается.
– Потом поговорим!

Да чего уж тут говорить, когда и так все понятно. Следопут прямо к двери нас и вывел. Неужто открыть собирается?! Вот это был бы номер! Никому из бойцов самому открыть дверь не удавалось, штука эта особенная, хитрая. То она - стена стеной, а то вдруг раз - и лаз. Неподатливая уму вещь!