– А я, мсье Теодор? – влезла Маша.

– Пока Машуль, со мной остаешься, в резерве.

– А можно я тогда…

– Нельзя, Маш. Потерпи, никуда твой Кнут Гамсунович не денется.

– Ну вот…

– Раз всё решили, тогда давайте баиньки – на завтра сил всем много потребуется.

* * *

Разбудил меня вполне ожидаемо – Дизель, ровно в шесть утра со скрипом и грохотом, начав вращать рукоять генератора. Я даже орать на него не стал, только по пути в ванную, махнул ему рукой, мол, понимаю, работа такая. Когда вернулся, дед заканчивал расставлять на столе тарелки, блюдца, миски и мисочки, а Калымдай уже вертелся на лавке, нетерпеливо поглядывая на меня.

– Аристофан где? – зевнул я, подвигая к себе миску с варениками. – О, с творогом? Шикарно…

– Рогатенький наш уже умотал со своими бесами, – доложил дед. – Накось, сметанки, внучек.

– А хорошо… Калымдай, вареники будешь? А то я сейчас всё съем… У тебя яишенка? С колбасой?! Дед! А мне?!

– Вареники доешь сперва, – отрезал дед. – Нельзя, внучек еду перемешивать. Раз начал вареники, то яишенку и колбаску ужо потом… И сало потом… И бутерброды с ветчиной тоже потом, не капризничай, внучек, ешь что дают.

– Деспот и тиран ты, дед, – прочавкал я. – Маша еще дрыхнет?

– Пущай спит, внучек. Тише будет, да и вареников тебе больше достанется.

– Иду-иду! – послышалось из Машиной комнаты. – И с вишнями вареники тоже мне оставьте. И сыр. И оладики. И варенье.

– Да поспите еще, мадмуазель Марселина, – торопливо жуя вареник с вишней, озаботился Калымдай. – Утренний сон, он самый… чавк!.. полезный.

Меня под столом с двух сторон подергали за джинсы. Тишка да Гришка.

– Ну чего, оглоеды? – хотя я и так знал чего – мультики просят включить.

Бесенята заверещали, жалобно маша лапками. Тишка приставил к голове два пальца и пошевелил ими, а Гришка яростно заклацал зубами. Понятно, «Ну, погоди!»

– Включи им, внучек, – заступился за бесенят дед, – ить не отстанут же, паразиты.

Как ветчинки Феденьке, так, фиг, а как бесенятам мультики, тут хоть землетрясение, пожар и цунами, а вынь да положь. Включу, конечно, куда я денусь. Бесенята радостно запрыгали на моем кресле перед компом, а я вернулся к почти пустой миске с варениками и грозно посмотрел на Калымдая, быстро жующего и с самым невинным видом, утирающего рот. Так и оголодать можно с этими работничками.

– Посла когда к тебе доставить, внучек? – спросил дед, забирая пустую миску и подвигая тарелку с бутербродиками.

– А что там с послом? – Маша, слегка помятая после сна, решительно оглядела стол. – А вареники где?!

– Спать меньше надо, – хмыкнул дед. – Не боись, не о твоём после речь. На-ка, сохранил тебе мисочку вареников, а то за этими жеребцами и не поспеть.

Жеребцы важно расправили плечи, не переставая жевать.

Наконец, когда тарелки и миски были подчищены, Калымдай погладил живот и тяжело икнул:

– Вот как сейчас в дорогу отправляться?

– А, понимаешь теперь мои страдания? – вздохнул я. – Вот так и живём…

– Ну, хочешь-не хочешь, а пора, – Калымдай с трудом поднялся с лавки.

– Погоди, – я тоже встал, – провожу тебя. Дед, я майора провожу и сразу в тронный зал пойду, пусть посла приведут.

– Понял, внучек, – кивнул Михалыч. – Да ить и я с тобой. Тишка! Гришка! А ну, паршивцы, быстро посуду убирать и порядок наводить! И неча верещать! Потом свои мультики досмотрите!

– Мсье Теодор, я вас вместе с послом ждать буду, хорошо? – Маша сытая и довольная держала кружку с чаем двумя руками.

– Хорошо, Маш… Дед, а где там мой плащ парадный и шлем этот волчий?

– Несу, внучек, несу…

Плащ я накинул сразу, а шлем тащил в руке. Не люблю я его. Потом перед тронным залом и напялю.

Калымдай прихватил десяток своих орлов из казармы, и мы дружно затопали по коридорам к выходу, распугивая своим грозным видом мельтешащих повсюду мелких монстриков и спешащих по своим делам скелетов.

На поляне перед дворцом переминался с лапы на лапу Горыныч.

– Фёдор, салют! – поприветствовали меня хором сразу три головы, а правая пробасила: – А чё такое-то, а?

– Здоров, Горыныч. А что тебе не так?

– Ну… наехал на меня вчера чего-то… орать начал… Нехорошо так, Федь… – вздохнула правая, выпуская облачко вонючего дыма.

– Та-а-ак… – я остановился перед мордами и стал раскачиваться с носка на пятку. – Я смотрю, ты и правда, Горыныч, страх потерял. Думал я, показалось мне вчера, ан, нет. Вон морды какие наел, борзым стал…