Разослал поверх одеяла, чистоты ради, зипунишко свой, прилег и - к соседям с расспросами. Соседи ничего - свои, рабочие же люди, с обхождением. А тут - дзинь, дзинь: звонок!

– На жратву, отец!
– об'яснили ему.

– А дают?
– насторожился Кузьмич.

– Дают помаленьку...

Сел Михей Кузьмич за стол и рту своему не верил: совал, совал добра всякого, а бабочки в белом - подносят и подносят.

Оправил Кузьмич бороду, отрыгнул троекратно и думает: "Этак кормить будут, сухарей мне нипочем не надо... Ну, да поглядим: може, по первоначалу ублажают, стервы"...

Покрестился мысленно в угол и-к двери, а тут- опять бабочка, сестрица.

– Пожалуйте на осмотр!..

– Это еще чего?..

Насупился Кузьмич:

– Хоть, - говорит, - и накормили вы человека как следует, в чем я много вами доволен, а посмехаться над стариком тебе, козе, не гоже!..

Сестра свое:

– Нельзя без этого, всех осматривают!

– А чего меня осматривать?
– крякнул Кузьмич.- Все при мне, что полагается...
– Однако, пошел.

Навстречу от стола женщина с трубочкой, в том же упокойном наряде - в халате белом.

"В моих летах дамочка-ничего!" - успокоил себя Кузьмич и протянул ковшиком руку.

– Очень даже отлично кормите, благодарствую!..

Она улыбнулась, говорит:

– Я - доктор, ординатор здешний... Раздевайтесь, ослушаем вас!

– Что ж, можно!
– согласился Кузьмич.- Только упреждаю: деколон во мне гнилой, потный...

– Ничего, ничего... Раздевайтесь!..

А сама в бумаги уклюнулась.

– Ваша фамилия, профессия?.. Да вы зачем же совсем? Не надо...

Выругался мысленно Кузьмич: то раздевайся, то не надо, и натянул снова штаны.

– Ну-те-ка, дышите... Глубже, глубже... Теперь лягте... сюда... вот...

Ложится Кузьмич на одр, а сам из-под косматой брови глазом косит и в голове неладное: "стара, стара, а туда же себе!"

Докторица постучала ему в грудь, поцарапала кожу, да как хватит пальцем по пятке.

– Ух, ядри твою корень!
– вскочил Кузьмич.
– Да ты, барыня, в уме?

– Что такое?
– затревожилась докторица.

– А то! Не щикочи... Ни к чему это вовсе!.. Сыздетства не балованы...

– Ах, какой вы, право...

Успокоила его докторица (это, говорит, для определения ваших нервов), опять уложила, опять стукать принялась то в грудь, то по животу, и вроде как не живот ей человечий, а - барабан.

– А, ну-ка, закройте глаза... так!.. А подымите-ка эту руку... Так!.. А ну, попадите пальцем в нос... Вот этак... Да вы - сразу, сразу!..

Кузьмич крякнул, с силою отстранил от себя докторицу, встал и молча, посапывая, стал надевать рубаху.

– Стойте, куда же вы?
– заволновалась докторица.

– Будя!-отмахнулся Кузьмич.-Хватит с нас!..

Докторица и сердится и улыбается.

– Ну ладно, - говорит.
– Будет, так будет!.. Вот вам книжечка процедурная, сестра все об'яснит...

Вышел Михей Кузьмич за дверь, а больные - к нему.

– Ну, что, дедка, как?..

– А что?
– сплюнул Кузьмич.
– Не то лечит, старая, не то играется...

– В чем дело, чем недоволен? Расспросили все по порядку, стали об'яснять. Отлегло маленько у Кузьмича от сердца.

– Дык, значит, со всеми она так? И насчет щикотки, и за нос?..

– Со всеми, дедка, со всеми... По медицине требуется, по науке!..

– Ну, ежели по науке, - статья иная! Известно, мы люди темные, несвычные... Есть, скажем, нос, а что к чему - неизвестно...

Огляделся, попривык Михей Кузьмич на курорте, со всеми перезнакомился. Главврач санатории за ручку с ним, о здоровье справляется, кастелянша одежу-обужу выдала, няни о старухе, о родных его местах расспрашивают... Все честь-честью, вежливенько, смирненько, без обиды, а на другой день по приезде - та же сытая кормежка. "Вот-те и сухари!- думает Кузьмич и над старухой своей, что наготовила ему сухого хлеба, посмеивается: - известно, где ей, необразованной".

Книжечку процедурную бережно на груди носил, над поясом.

– Ну-ка, дед, давай читаем, чего там у тебя! Сосед по койке - очень острый в грамоте, а из себя пшибжик, из мелкопоместного класса.

– А-а... Меокордит, расширение, недостаток двустворчатого клапана... Да у тебя, дед, как у заправского генерала!..

– А что ж нам!
– хорохорится Кузьмич.
– Мы по сенаторски... Даром, что звезд нет!..

– Да ты, дед, не шути!
– пшибжик говорит: - Дело твое пиковое!..