И тут мехагорничная пробудилась к жизни и помчалась за Софронией с куда большим проворством, чем матушка Софронии добивалась от своих слуг. Тревожного сигнала, тем не менее, не раздалось. Софрония пулей влетела в дверь на наружную палубу мимо еще одного дремавшего автоматона, ловко перемахнула поручни и повисла с другой стороны.

Механизм на палубе тоже проснулся, когда она пробегала мимо. Это был механический лакей без лица, как и другие, но со старомодным белым кружевным жабо, которые обычно носили слуги. Жабо стало колыхаться, когда запыхтел паровой двигатель автоматона. Слуга стал кататься туда — сюда. Однако тоже не поднял тревогу: наверное, рельсы мешали определить местонахождение Софронии по другую сторону поручней.

Софрония затаила дыхание. Она заметила, что предыдущие недели занятий — таскание стопок книг на голове, танцы, уроки капитана — придали ей силы и улучшили чувство равновесия. И обнаружила, что сейчас висеть куда удобней, чем когда она проделала этот трюк первый раз.

А заодно оказалось, что двигаясь вдоль поручней по наружной стороне, перепрыгивать с палубы на балкон и обратно куда легче.

«В этом институте и впрямь кое — чему учат».

Она уже привычным движением перемахнула на частный балкончик леди Линетт, откуда свисала веревочная лестница, и оттуда с чувством облегчения спустилась к люку в котельную. По крайней мере, эту часть корабля не населяли никакие профессора. Софронии нравилось в школе больше, чем ей представлялось, и она бы предпочла, чтобы ее не попросили эту школу покинуть. Но честно признавала, что поиски корма для незаконного мехазверя — не допустимая деятельность.

Ночью в котельной было куда тише, чем днем. Однако все еще царила рабочая суета. Огромному кораблю приходилось держаться в воздухе, и баллоны должны управляться под действием и горячего воздуха, и пропеллеров. Кроме того, по предположению Софронии, огромная часть остального корабля тоже работала на паре — кухни, газовые хранилища, стеклянная платформа, освещение, обогрев и чай.

Она просто хотела пробраться, отколупнуть немного угля и ускользнуть обратно — замысел куда проще осуществить, когда снаружи корабля было столь же темно, как внутри. Но за ней кто — то тайком наблюдал, и, когда она выпрямилась, рядом с ее локтем, усмехаясь, появилось ангельское личико мальчика.

— Так — так — так! И кто ты такая?

У мальчишки был легкий французский акцент и нахальные манеры. Он был куда младше любого «уголька», с необыкновенно блестящими глазами. Софрония подозревала, что глаза у него зеленого цвета, но в полумраке котельной трудно было разглядеть наверняка. С копной черных волос, в больших не по размеру штанах и с виду непомерно дорогой шляпой. Ничего в нем не сочеталось. И немного чище, чем «угольки», которых Софрония видела прежде.

«Заметьте, только немного».

— Добрый вечер, — поздоровалась Софрония. — Я друг Мыла.

— А кто с ним не дружит?

— В точку. Я Софрония.

— Знаю. Выскочка — зазноба Мыла, — снова ухмыльнулся паренек, показывая ямочки.

— Сколько тебе лет? — только и придумала спросить Софрония в ответ на эту реплику.

— Девять, — ответил мальчик, подходя к ней бочком.

— Ты «уголек»?

— Не — а, — подмигнул он.

И впрямь подмигнул!

— Тогда что ты тут внизу забыл?

— А мне здесь нравится.

— Как ты сюда пробрался?

— Ногами, как и ты.

— Так ты тоже сверху?

— Вроде того.

— Я только пришла за углем, — растерянно поделилась Софрония.

— Ладно, давай разбужу Мыло.

— О, не стоит его беспокоить.

— Еще как стоит. Почему, по — твоему, я тут торчу у люка? Жду, когда явятся привидения старых котлов? Он мне уши открутит, если я не доложу ему, что ты пришла.

— Как тебя зовут?

Софрония не чувствовала угрызений совести, что не соблюдает правила знакомства с ребенком.

— Все зовут меня Вив.

— Странное имя.

— А мне подходит.

— Ладно. Я собираюсь тут пойти и добыть немного угля. Ты как, одобришь, Вив?

Вив выдал еще одну ухмылку с ямочками и резво ускакал, поддерживая рукой штаны. Не успела Софрония собрать угля, как спустя несколько секунд он вернулся с сонным Мылом на буксире.

Они являли собой странную пару: девятилетний проказник в одежде не по мерке и высокий неуклюжий «уголек» с торчавшими из коротких рукавов запястьями.

— Добрый вечер, мисс.

На лице Мыла засияла широкая белозубая улыбка.

— Как поживаешь, Мыло?

— Лучше не бывает, мисс, лучше не бывает. Получили мою маленькую кормежку, а?

— Да, спасибо тебе. Мы с Плосконюхом тебе весьма признательны.

— Плосконюх? — заинтересовался Вив.

— Мисс тут обзавелась мехазверем.

Вив загорелся.

— У тебя настоящий живой мехазверь? А можно мне посмотреть?

— Ну, только не сейчас. Он в моей комнате.

— Нет, я думаю, позже. Можно потом увидеть?