Утро субботы. Из соседней больничной палаты доносится громкий голос какого-то старика, активно что-то рассказывающего своим соседям.

– Было это во время войны, корейской. Документы ушли. Проходит какое-то время, какое-то время, значит, проходит… Вызывают меня в наш райвоенкомат…

– Погоди, как это – корейской? Сколько же тебе лет, отец?

– Мне? Девяносто один.

– Ух. Да ты прямо живчик, слушай.

– Живчик… Если бы ещё не инсульт четыре года назад – вот тогда… А оно же как происходит: живёшь себе, здоров как бык, а тут – раз – и всё. И казалось бы – с чего? Не пил, не курил.

– Ну, никто не застрахован. Да ещё и возраст такой, чего ты хотел.

– Так, четвёртая палата, – раздаётся голос медсестры. – Потише там. На всё отделение горлопаните.

Максим выходит из палаты, проходит по коридору и спускается из стационара по лестнице. Прямо под косоуром есть дверь запасного выхода, через которую парень и вышел на улицу, чтобы немного подышать свежим воздухом. Сегодня солнце палило изо всех сил и, несмотря на то, что на дворе было только одиннадцать часов утра, жара уже стояла приличная. Сигарет не было, а курить хотелось. Неподалёку Максим заметил мужика лет шестидесяти – кажется, из соседней палаты – и направился к нему.

– Извините, сигареты не будет?

– Такой молодой, а куришь, – сказал мужик, протягивая, тем не менее, парню пачку.

– Спасибо, – равнодушно ответил Максим и хотел было уже уйти, чтобы не продолжать этот глупый диалог, как вдруг острая боль пронзила его поясницу, из-за чего парень был вынужден сесть на лавочку и отдышаться.

– Ты тоже из неврологии, да? – не унимался мужчина.

– Да.

– С чем лежишь?

– От армии кошу, – недолго думая, соврал Макс.

– Хаха, – усмехнулся и тут же сильно раскашлялся мужик. – Неужто так служить не хочешь?

– А что я там забыл?

– Как – что? Долг родине отдать.

– Я лежу в старой грязной больнице, за все хорошие лекарства платит мой отец, так ещё и врачи, ни на секунду не задумываясь, берут и кладут чужие деньги в свой карман. Когда же, интересно, успел накопиться мой личный долг? – холодно ответил Максим.

– Ну ты даёшь, – почесал голову сосед.

Возникла небольшая пауза, после которой Максим как раз хотел уйти, но мужик снова начал разговор.

– Да уж. Чёрти что, чёрти что получилось… Ни образования, ни медицины, ни производства. Всё развалилось. Я вот когда-то работал на конденсаторном заводе, – затянулся сигаретой мужчина. – Всё делали, всё умели, в космос летали. А сейчас что? Ракеты падают, лодки тонут, хозяйства, скота в стране нет. Только скоты.

– Нельзя сравнивать времена, это глупо. Каждой эпохе – своё, – безразлично, но с чувством собственной правоты ответил парень.

– Да? – пристально посмотрел на Макса мужик. – А кто хлеб будет делать? Эти, как их там… Мене…

– Менеджеры, – поправил Максим.

– Вот-вот. Они, что ли?

– У них другая задача.

– Вот именно! – радостно воскликнул мужик. – Всё должно быть распределено и распределено грамотно. А у нас…

– Мне кажется, что современные технологии и так всему способствуют. Разве может человек сделать лучше то, что делает сегодня робот на производстве?

– Робот… Видишь, – мужик показал Максу свои ладони – грубые, словно вечно грязные, в многочисленных мозолях и рубцах. – Я пока ещё не видел робота лучше, чем собственные руки. Робот, хах.

Максиму то ли не хотелось, то ли попросту нечего было на это ответить, и он лишь промолчал.

– Целая эпоха пролетела. И что от неё осталось? Да нихрена.

– Разве там было хорошо, в Союзе? – спросил Максим.

– Ещё как. Голова не болела о том, а что я буду делать завтра, если меня уволят… Никто тебя не уволит! Зарплата – вовремя, отпуск – вовремя.

– Но продукты, вещи, всякие блага – ничего же не было. Об этом все говорят. Люди в огромных очередях стояли за колбасой – я постоянно слышал эту историю от деда.

– Да, всякое было. А сейчас что? Ты не стоишь в очереди? И даже если не стоишь, что колбаса – особенная? Дрянь она, а не колбаса.

– А кто развалил-то всю эту вашу райскую жизнь?

– Как кто? Власть имущие, конечно.

– Но постойте, они же все были выходцы трудовых семей и так далее. Получается, что коммунизм – это саморазрушающийся организм. Что посеяли – то и пожали. Власть для рабочих – это как граната для обезьяны.

– В смысле? – непонимающе спросил мужик.

– Ну что, как только власть получили рабочие, что из этого вышло? Репрессии и всё такое. А потом и вовсе страну развалили. А кто? Да сами.

– «Страну развалили», – усмехнулся мужик. – Ты откуда знаешь-то? Тебе годков сколько?

– Двадцать.

– Вот, двадцать, – радостно выдал мужчина. – Тебя ещё не было на свете – ни когда всё было, ни когда всё разваливалось.

– Но Вы же сами сказали… Короче, я просто пытаюсь понять, что это за время такое было. Люди иногда говорят противоположные вещи. Правда-то вообще есть?