С другой стороны, он по-прежнему не мог отследить, что происходит в мозгу девушки. Не понимал назначение ажурной конструкции магических канальцев, которая постепенно оплетала все внутри тела, при этом не оказывая никакого видимого влияния на его работу. Еще Даниэля смутили непонятные образования, возникшие выше и ниже шеи, состоящие из мускульной ткани и толстых нервных окончаний. Также там находились странные узлы на кровеносной и эндокринной системах. Позвоночный столб тоже регенерировал в какую-то многослойную конструкцию. И главное, анализ уже достаточно окрепшей ауры показал меньше чем наполовину совпадение с образцом ауры Сати, который у него был. То есть, вероятность, что в этом теле очнется именно она, стремилась к нулю. Как такое могло произойти, он не понимал, не первый раз задумавшись, кого или вернее ЧТО, он спасает и пытается превратить в Сати.

Даниэль сел на стул и стал думать, над тем, что можно предпринять, что бы повысить шанс нужного результата. И единственное, что он знал, то, что могло повысить такую вероятность, это принудительное внедрение биологического материала, с наложением печати подобия. К сожалению это был прием из арсенала химерологов, когда необходимо было основе придать свойства другого биологического объекта. И это, фактически превращало ту, что очнется, в подобие химер, которые он создавал, так как при этом надо было все равно внедрить еще целый комплекс специальных модулей контроля и адаптации. Не этого он хотел, совершая свою попытку, совсем не этого. Но, ведь можно же, потом минимизировать химеризацию, да точно, можно! Убрать все внешние проявления, свести внутренние к минимуму... Она и не будет знать. Да, не будет! И Анри знать не обязательно!

Даниэль вскочил и возбужденно стал расхаживать по лаборатории. Пришедшая идея все больше ему нравилась, обрастая уже деталями. Внезапно он остановился, поразившись дошедшей до него, наконец, мысли. А ведь для исполнения, его плана, единственное, чем он может воспользоваться, это Реликвия! Его Реликвия! Другого нет, нет больше ничего... Это его так расстроило, что он опять упал на стул и застыл в мрачной скорби.

Впрочем, через достаточно небольшое время очнулся. Ну и что! Надо, значит надо. В конце концов, заказав кремацию, по костям не плачут! Подойдя к телу, он наклонился и сместив повязку на лице, еще раз тщательно осмотрел левую сторону лица девушки. Да, все верно. Несмотря на ускорившееся заживление, внутри глазной впадины было пусто, пока пусто.

Решившись, Люцифиано быстрыми шагами покинул лабораторию и поднялся во двор. Еще один момент, требующий внимания, сразу разрешился. Выловленный конюх сказал, что Леардо покинул замок, воспользовавшись предложением Даниэля, изложенным в записке переданной утром ему со служанкой. Там Люцифиано просил его извинить, и не беспокоить, так как он проведет сегодня день в лаборатории, отслеживая состояние девушки. И предложение совершить конную прогулку в деревню, с приложенным списком трав и просьбой заглянуть к травнице. Зная ее, Даниэль не сомневался, что до вечера Анри будет занят.

Даниэль поднялся в свой кабинет и тщательно заперев дверь, поколебавшись, нажал незаметный выступ на камине. Сбоку на стене отошла панель, открыв то, что он никогда не показывал никому, его... Алтарь. Центральное место занимал портрет Сати, сделанный на двенадцатый день ее рождения. На нем она была в нарядном серо-серебристом платье и с букетом голубых цветов, который так походил к ее глазам. Нет, Даниэль не был на праздновании того знаменательного события. Сати привезли к нему позже, через несколько дней, бледную до синевы и с повязкой в пол лица.

Даниэль Люцифиано и Сати. Много лет назад

Подарков было много, очень много. И половина, как это обычно бывает, без поздравительных подписей, позволяющих определить дарителя. Их конечно проверили, на магию и наличие неприятных сюрпризов, но... Шкатулка, из которой при открытии должна была выскакивать голова шута на пружинке. Милая детская страшилка. Почему то головы не оказалось, а девочка открывая шкатулку, наклонилась слишком близко. А кончик пружины был очень острым...

Когда, лучшие лекари столицы признались, что восстановить глаз не в состоянии и стали предлагать установку протеза, отец вспомнил о своем родственнике, когда-то творящем разные "чудеса". Тогда он и приехал к Даниэлю с Сати, надеясь на такое "чудо". А Люцифиано, в то время совершенно не желающий ни с кем общаться, вышел на встречу, планируя послать всех приехавших куда подальше.

...

Чужие стражники, распределившиеся по двору, остановившаяся перед входом в донжон карета. Даниэль, набирающий воздуха в грудь, чтобы в идиоматических выражениях описать новый путь для всех приехавших, скрипнувшая дверь кареты и детский голосок, рассыпавшийся колокольчиками:

– Папа, это тот Великий Маг, что мне поможет? Какой он красивый!

И ярко-голубой глаз, с интересом смотрящий прямо на него.

...

Тогда Люцифиано от неожиданности, чуть не подавился, с трудом остановив заранее заготовленную фразу. Эти слова и глаз неожиданно пробили щелочку в его окаменевшей душе. И потом, когда он увидел ее целиком и выслушал просьбу хмурого отца, Даниэль уже не пытался отказать. Даже когда при дальнейшем общении он выяснил, что Сати называет красивым практически все что видит, для Даниэля ничего не поменялось. Маленькая девочка прочно поселилась в его сердце, даря то, что он думал, никогда не ощутит.