Если бы Хаджар и Том, используя волю, отправили насильно всех этих людей на добычу камня, то кто знает - может быть все они погибли бы внутри каменоломен. И, в результате, не было бы ни породы, ни людей для её добычи.

– Могу я сделать тебе деловое предложение, Гобен?

Староста, понимая, что теперь начинается серьезный разговор, отложил трубку и, сцепив руки замком, посмотрел в глаза Хаджару. Он видел много людей за свою жизнь.

Какие-то из них были отчаянными авантюристами, другие - дрожащими трусами. Одни спокойны как океаны, другие бегали взглядом не хуже крыс.

Но еще никогда он не видел такого взгляда, как у человека, сидящего напротив. Казалось, что он смотрит в глаза не живому существу, а чему-то… неосязаемому. Как если бы он смотрел на плывущие по небу облака или пытался разглядеть ветер.

– Попробуй, Хаджар.

– Если мы избавимся от той нечисти, которая захватила ваш рудник, то вы поможете нам в добыче материала для Сухашима?

Староста ответил не сразу.

– Зачем нам это?

Том вновь едва было открыл рот, но Хаджар в очередной раз слегка толкнул его потоком воли.

– Пойми нас, Хаджар, мы обычные крестьяне и работяги. Мы пашем землю, валим лес, пасем наши стада. Мы живем спокойной, мягкой жизнью. Женщины греют нам постель, а мы заботимся о них по мере наших сил. Даже оружия в наших землях ты найдешь с трудом.

– Это так, Гобен. Но времена меняются. Идет война с Ласканом.

– И когда она закончится, то никому, как и всегда, не будет дела до Сухашима, - староста, несмотря на жизнь в деревни, не был так глуп, каким его видел Том.
– Если хочешь потратить свое золото, Хаджар, закопай его где-нибудь и нарисуй карту - пусть дети развлекутся поиском клада. Нам оно ни к чему.

Хаджар кинул быстрый взгляд на увесистый кошель, лежащий в центре столешницы. Затем он перевел взгляд на молодую жену Гобена.

Девушка прижимала ребенка к себе чуть крепче, чем следовало.

Он посмотрел и на старшего сына. Тот сжимал спинку отцовского стула так сильно, что белели костяшки.

Они боялись.

Как боялся и староста.

Просто он чуть лучше умел скрывать свои эмоции.

– Ты не глуп, Гобен, и понимаешь, что если бы все было так, то сюда бы не отправили ни меня, ни моего товарища.

Какое-то время они играли с Гобеном в гляделки.

– Я знаю, кто ты, Северный Ветер, - прошептал старик.
– Победитель мертвой армии и Дерека Ласканского. Бывший генерал северных баронств, покрывший себя славой Безумца, проложивший себе путь кровью. Ты уничтожил секту Лунного Света, которая испокон веков искала лишь мира и спокойствия. Почему я должен верить тебе, воин? Я слышу честь в твоих словах, но твои поступки говорят об обратном. Ты - очередной кровавый убийца, которых я не мало повидал на своем веку.

Том приобнажил меч и мистерии, вырвавшиеся на волю, оставили длинные, тонкие разрезы на столешнице и стенах дома.

– Ты говоришь с учеником Великого Мечника, смертный. Человеком, который сражается за твою свободу и жизнь. Прояви уважение!

– Уймись, мальчишка, - Гобен, если и боялся, то был отважнейшим из людей, которых встречал Хаджар. Так дерзить адепту мог лишь храбрец или глупец. Староста глупцом не был.
– ты младше моего сына. Ты гость в моем доме. Как смеешь ты обнажать здесь меч?!

Том сделал шаг вперед.

Хаджар тихо, едва слышно, прошептал:

– Достаточно, - его голос зазвучал штормом.

За порогом дома ударил гром. В вышине неба взревел разъяренный дракон.

На пороге, под аккомпанемент яростной, нео невидимой глазу бури, появился Белый Клык. Меч сверкнул в его руках.

– В-в-се в п-ппорядке, стт-тар-р-ик?
– ломанным голосом спросил беловолосый мечник.

Позади него, держась одной рукой за плащ, стояла Лита. Свободной ладошкой она сжимала ало-золотой цветок.

– Спроси у Хаджара Дархана, Северного Ветра, все ли у нас в порядке?
– прорычал Гобен.

В доме повисла тяжелая тишина.

– Я рад, что ты знаешь кто я, староста Гобен, - Хаджар поднялся. Он показательно повернулся спиной к Белому Клыку и скрестил руки на груди.
– Тогда ты знаешь мою историю. И ты знаешь, что мой меч, если я так решу, не остановит ни беловолосой мечник за моей спиной, ни то, что обитает в ваших рудниках, но то, что скажут обо мне люди, случись мне залить кровью все земли вокруг Сухашима и утопить её в ней.