У Гая в руках оказалась огромная расхристанная бумажная хризантема. В освободившееся прорехи полезли клочки старинных газет. Под ними оказались ещё какие-то газеты, потом шли куски грубых, скрученных тряпок, а потом – опять газеты. Чудо, что он заметил, как из этого вороха явно подставных бумаг что-то выпало, робко сверкнув зачернённый старым серебром. В подставленную ладонь упал плоский четырёхугольник, подвешенный тонкой цепочкой к креплению. Женская серёжка.

Гай осторожно перебрал рассыпающуюся посылку, безнадёжно осмотрел траву вокруг себя. Второй серёжки нигде не наблюдалось. «Глупость какая-то», – пожал плечами Гай. Кому понадобилось посылать целую кучу мусора и прятать в нём старое украшение, к тому же не имеющее пары? Он внимательно посмотрел на верхний слой бумаги. Очевидно, когда-то здесь был написан и адрес, и имя адресата, но со временем все опознавательные знаки расплылись невнятными чернильными кляксами.

– Зачем я вообще вскрыл этот странный свёрток? – Гай взял в охапку раскуроченный пакет и, зажав в ладони единственно понятную вещь в этой посылке, отправился каяться Тёмычу.

Ещё издалека Гай понял, что Тёмыч не один. Кто-то отчаянно и убеждённо, щедро снабжая свой громкий монолог матами, пытался давить на начальника отделения.

– Твою мать, Тёма, я же прошу только подержать у себя несколько дней! В коробки свои запрячь, я послезавтра зайду и заберу!

Тёмыч слабо сопротивлялся, его голос тихо шелестел по пустому отделению, но собеседник балансировал на грани отчаянья:

– Да что тебе от этого плохого будет? Постоит моя коробочка пару дней, а ребята тебе за это чуть-чуть ещё и бабла подкинут. Ты только не говори никому, лады? Тётки куда не нужно не полезут, и вообще у тебя тут чёрт ногу сломит.

Гай наконец-то узнал голос ещё одного бывшего одноклассника. Он давно не видел Крошку, но ходили слухи, что тот то ли загнулся от наркоты, то ли надолго закрылся на зоне. Оказывается, вон он – вполне себе на свободе и живой. Как со школьной видеозаписи: глаза бегают, редкие белёсые волосы прилипли ко лбу, он всё так же потеет от волнения. А сейчас даже щека у Крошки дёргалась нервным тиком. Словно бывший одноклассник отбивал лицом азбуку Морзе: точка-тире-точка. Даже появление Гая отразил слабо: дёрнулся, затем понял, что вновь появившийся не опасен, потерял всякий к нему интерес. Кажется, даже не узнал. Продолжал напирать на Тёму и в то же время канючить:

– Да будь ты человеком, выручи ещё один раз… Вот сейчас, последний раз, а больше ни-ни, сам справлюсь.

На стойке конторки лежали две небольшие фирменные почтовые коробки. Одна из них явно была с редкими книгами для клиента Гая. Вторую Крошка пихал в сторону сопротивляющегося Тёмыча. Тёмыч отрицательно качал головой. Чувствовалось, что ему хочется сбагрить Крошку с глаз как можно быстрее. И никогда больше не вспоминать о нём.

Он заметил растерзанный пакет в руках Гая. Всем своим существом рванул к посылке, уже не обращая внимания на цепляющегося одноклассника.

– Пойми ты, за мной сейчас… – с дикой тоской в голосе вскрикнул Крошка, а дальше события приняли совершенно ирреальный оборот. Из мистического ужастика Гай попал в криминальный боевик.

Дверь в почтовое отделение с диким шумом отворилась, в помещение ввалились огромные собаки с азартно высунутыми языками, а за ними – какие-то люди. Люди кричали, собаки лаяли, Крошка выл, Тёмыч вырывал пакет из рук Гая. «Стоять, не двигаться», – прогремел кто-то страшным голосом. Крошка в одну секунду перепрыгнул конторку, коротко, но больно навалился на Гая. И тут же побежал в глубину заставленного посылками коридора. Тёмыч удивлённо и сонно хлопал глазами посреди всего этого карнавала, такого дикого и нелепого в его полумёртвом заведении.

Гай, на которого надвигались угрожающей стеной возбуждённые собаки и люди в полицейской форме, обнаружил, что прижимает к себе целую кучу резко увеличившегося в размерах барахла. Он дёрнулся вслед за Крошкой по тёмному коридору. Перескакивая ящики и коробки, которые тут же с грохотом валились за его спиной, устремился на задний двор, судорожно пытаясь понять, почему и куда он так неистово несётся. Выскочив в высокую траву, где ещё несколько минут назад он рассматривал странную посылку, всё ещё мешающуюся в руках, Гай рванул в сторону разрушившихся строений, в которых когда-то располагались ямщицкие конюшни. За ним неслись шум, грохот, ругань и лай собак. Не то, чтобы страшно, а как-то непонятно и нереально.

Гай залетел в обветшавшие каменные руины. Крыша в бывшей конюшенной уже давно обвалилась, а плиты, ещё оставшиеся на месте разделительных стоек, торчали обрубками из густой высокой травы, что вперемешку с крапивой заполонила весь двор особняка. Только сейчас, выдохнув, Гай понял, что всё ещё держит в руках коробку. Коробка была незнакомая. В ней перекатывались какие-то мягкие, небольшие мешочки. «Это, наверное, то, что пытался спрятать у Тёмыча на складе Крошка», – дошло до Гая, и тут же он понял, что, скорее всего, это и есть та самая наркота. В голове сложился логический пазл: коробка с наркотиками у него в руках, Крошка, полиция с собаками, и он почему-то убегает от них. Дело принимало очень-очень дурной оборот, это понял сразу даже мечтательный Гай. Он аккуратненько поставил коробку с опасными мешочками в заросшие травой камни, вздохнул с облегчением и быстро полез через глухую стену, которая отделяла старинный особняк от внешнего мира.

За книгами он решил зайти позже, когда коробку найдут, Крошку поймают и всё успокоится. В том, что досадное недоразумение скоро прояснится, он не сомневался ровно до того момента, как увидел людей в форме с собаками у своего подъезда. Вот тут он позвонил Тёмычу, но телефон начальника почтового отделения ответил чужим голосом. Гай облился холодным потом и набрал Кита. Там, стоя за гаражами, он понял, что жизнь резко изменилась, и с этим уже ничего нельзя поделать.