– Прости за то, что обидел тебя, Драга, – вдруг услышала я и не поверила своим ушам. – Тебе не стоит ходить одной, это опасно.

Он прикоснулся ладонью к моей щеке и поправил выбившийся из-под косынки локон. Тепло его ладони и долгий взгляд сотрясли всё моё существо, по телу пошли горячие токи, и напряжение вдруг отхлынуло огромной волной. Анджич подошёл вплотную, я пошатнулась и упала бы, если бы не его поддержка. Он взял мои ладони и медленно поднял их вверх на свои плечи, заставляя обнять себя.

– Ты замёрзла? У тебя холодные руки.

Никогда я не испытывала ничего подобного. Юноша обнял меня, и я покорно прижалась к его груди, совершенно не помня себя.

– Сердечко моё, – снова прошептал он мне на ухо. – Я не сделаю тебе ничего плохого.

И я поверила всему, что он сказал и оторвалась от земли, не сразу поняв, что оказалась у Анджича на руках. В этот момент мне стало всё равно, куда он меня унесёт и что со мной сделает. Инстинкт самосохранения, упрямство, силы – всё покинуло меня.

Мне казалось, что холодно вокруг было не пять минут назад: по ощущениям прошло лет сто. И теперь ничего нет прекраснее этих очертаний лица и надёжных сильных рук.

– Что, Вуич, решили приласкать гордую обделённую девочку и воспользоваться её слабостью?

Я услышала фразу Руевича, но ей не удалось проникнуть в моё сознание. Всё было, как в тумане. Зато Анджич понял его и осторожно поставил меня на ноги, закрыв спиной.

– Вы напрасно влезли не в своё дело, Вацлав, – зло произнёс он.

– Я требую, чтобы вы немедленно оставили её, – интонация директора школы была холоднее, чем лёд.

– Сейчас я сделаю это, – прошипел юный князь. – Но на будущее знайте, что мне плевать на ваши требования.

Анджич снова подошёл ко мне и обхватил ладонями лицо.

– Мы скоро увидимся, – его голос был мягким и ласковым. Он поцеловал меня в лоб, провёл большими пальцами по щекам, стиснул зубы и ушёл.

– Драга, вам нужно прийти в себя, – произнёс Вацлав Руевич и, взяв меня за руку, увлёк за собой.

Вскоре я сидела на твёрдом стуле. Кожу лица почему-то сильно щипало. Что это? Я провела пальцами по щеке и увидела солёную влагу. Слёзы? Последний раз я плакала десять лет назад. Этого не может быть.

– Хотите воды, Драга? – спросил пан директор.

Я подняла голову, встретилась с проницательным взглядом карих глаз, но ничего не ответила. Поэтому Руевич по собственной инициативе поднёс мне бокал с водой. Пригубила прохладную сверкающую в свете свечей жидкость и вернула ему, начиная понемногу приходить в себя.

– Я не знала, что так слаба.

Некоторое время пан директор молчал, а потом произнёс:

– Даже у самых сильных из нас есть свои слабости. И это счастье, что чувства в людях ещё остались.

– Он мог сделать со мной всё, что угодно, и я бы даже не сопротивлялась. Ни магии, ни насилия…

Голос Руевича по-прежнему звучал для меня будто издали, эхом отталкиваясь от стен.

– А в этом вы не правы. Просто Анджич Вуич умнее своих сверстников и смог понять вас. Конечно, его цели мне неизвестны до конца, но если бы такая натура, как вы, почувствовала фальшь, у него бы ничего не получилось. Одно из двух: либо он действительно искренен, либо – гениальный актёр.

От пережитого у меня всё ещё кружилась голова, поэтому знакомое: «Мяу» прозвучало, как треск. Я оглянулась и увидела Пушистика, который прыгнул ко мне и усами пощекотал лицо, обнюхивая. Машинально погладив его, встала.

– Вы не можете идти в таком состоянии, – сказал Руевич почти равнодушно. – К тому же вы солгали мне, что вас есть кому проводить.

– Да, – устало ответила я. – Простите. Меня проводит мой кот.

Пан директор хмыкнул и преградил мне дорогу.

– Боюсь, кота в этот раз будет недостаточно. Я пойду с вами.

Мне почему-то стало всё равно. Хочет, пусть идёт. Не рассыплется же он по дороге. Была несколько удивлена, когда пан директор замедлял шаги, чтобы я поспевала за ним, а не наоборот. До общежития от отдалённого дома было недалеко. Но, видно, я была ещё не в себе, поэтому постоянно спотыкалась. Мы решили срезать путь, поэтому вскоре оказались на мосту, через который лучше было не ходить. В адекватном состоянии меня это не трогало, и я перескакивала через выбоины, не боясь оказаться в ледяной воде. Но сейчас перед препятствием я остановилась в нерешительности.