Иерусалимское королевство, возникшее в силу победы, тревожимое внутри честолюбивыми и страстными домогательствами, подверженное беспрестанным и неизбежным переменам в правах на недвижимое имущество, населенное отступниками от всех религий и искателями приключений всех стран, постоянно посещаемое паломниками, среди которых были великие грешники, не возвысившиеся до любви к добру; королевство это, вновь созданное и в котором царил беспорядок, свойственный только что покоренным странам, нуждалось в законодательстве, которое установило бы формы правильные и стойкие. К этому и стремился разумный Готтфрид. Присутствие латинских властителей в Иерусалиме представилось ему счастливой случайностью, чтобы осуществить свои благие предприятия. В назначенный день состоялось торжественное собрание во дворце Готтфрида, на горе Сионской. Князья, бароны, люди самые просвещенные и преданные религии, установили законоположение, которое и было сложено в храме Гроба Господня и получило название Иерусалимских Ассиз. Тут были приведены в порядок и определены взаимные обязательства государя, властителей и подчиненных; но только на носящих оружие было обращено внимание законодателей, так как война была главным делом этого государства. Что же касается до людей простого звания, земледельцев и военнопленных, то о них было только слегка упомянуто; на них смотрели только как на собственность. Стоимость сокола была та же, что и стоимость раба, а боевой конь ценился вдвое дороже простолюдина или пленника. И только религия приняла на себя обязательство покровительствовать этому несчастному разряду людей. Учреждены были три судилища, так, чтобы все жители государства подлежали суду себе равных. В Иерусалимских Ассизах видны следы грубости того древнего времени; тем не менее в них можно усмотреть постановления, изобличающие высокую мудрость законодателей. Это законодательство, удерживавшееся дольше самого Латинского государства, было благодеянием для Святой Земли и образцовым учреждением для Запада, находившегося еще в варварском состоянии.

Полезные подвиги в прииорданских странах возвысили славу Готтфрида; король Иерусалимский был занят покорением укрепленных местностей в Палестине, остававшихся еще подвластными исламу, когда смерть похитила его у любящего его и уповающего на него христианского населения. Он скончался, поручив товарищам своих побед честь Креста и благосостояние государства. Останки Готтфрида были преданы погребению близ Голгофы, в церкви Воскресения. Освободитель Святого Гроба удостоился могилы возле Гробницы Своего Господа. Готтфрид был великим полководцем, и если бы смерть не свергла его так рано с престола Давидова, то история причислила бы его к величайшим из государей. Он соединял в себе тройное могущество: меча, мудрости и добродетели. Письменные свидетельства наших героических времен не представляют имени более славного, чем имя Готтфрида. Мы имели честь прикоснуться к мечу его, до сих пор сохраняемому в храме Святого Гроба, и это воспоминание восхищает нас в то время, как мы воспроизводим благородную жизнь первого Латинского короля в Иерусалиме.

Бальдуин I Иерусалимский

Патриарх Даймберт в качестве папского легата первый выступил для принятия наследия Готтфрида. Бароны отвергли такие притязания. Даймберт написал Боэмунду, князю Антиохийскому, призывая его на помощь Иерусалимской Церкви; но вскоре узнали, что Боэмунд, потерпевший поражение от турок в северной Сирии, задержан в плен. Престол Иерусалимский следовало занимать воину. Бальдуин, граф Эдесский, призван был наследовать брату своему, но он уступил свои права двоюродному брату своему Бальдуину Бургскому. Бальдуин выступил в Иерусалим с четырьмястами человек конницы и с тысячью человек пехоты. На берегах Финикийского моря, в трех милях от Бейрута, при устье реки Лика, брат Готтфрида подвергся нападению эмиров Эдесского и Дамасского, предупрежденных о прохождении его молвой или предательством; христианским воинам пришлось бороться с неприятелем, значительно превосходившим их численностью, и только мужество и благоразумие могли спасти их от гибели. Бальдуин вступил в священный город, приветствуемый радостными восклицаниями толпы. Поддерживаемый одобрением баронов и большей части духовенства, Бальдуин не обращал внимания на Даймберта, который, протестуя против избрания нового короля, удалился на гору Сион, снедаемый честолюбием и гневом.

Владычество латинян в Иерусалиме должно было быть постоянной битвой; Бальдуин этого не забывал. Едва вступил он на престол священного города, как предпринял поход против мусульман в сопровождении небольшого войска. Он явился перед стенами Аскалона, но гарнизон заперся там в укреплениях города. Так как наступавшие холода препятствовали ему начать осаду города, то он ограничивался тем, что разорял его окрестности. Он направился потом на Хеврон, следуя по бесцветным берегам Содомского моря, и проник в Аравию до Моисеева источника. С набожным восторгом созерцали христианские воины все эти места, полные воспоминаний Священного Писания. По возвращении в Иерусалим Бальдуин нашел патриарха Даймберта в более благосклонном расположении; он принял помазание на царство в Вифлееме, так как он не хотел возложить на себя золотой венец в виду Голгофы.

Танкред не забыл несправедливостей Бальдуина под стенами Тарса. Он отказывался признать его королем. Желая положить конец роковой ссоре, Бальдуин снизошел до просьбы, чтобы победить гордость Танкреда; князья имели свидание в Каифе и при этом они помирились и обняли друг другу. Между тем Танкред был призван управлять Антиохией, которая оставалась без правителя со времени пленения Боэмунда; он предоставил Гуго-де-Сен-Омеру город Тивериаду и княжество Галилейское.

Бальдуин предпринял новые набеги на врагов Креста; он перешел через Иордан, разогнал аравитянские племена и собрал с них богатую добычу. Он ознаменовал свой обратный путь в Иерусалим благородным и трогательным поступком. Перейдя через Иордан, он услышал жалобные стоны: это была мусульманка, страдающая в родах; он кинул ей свой плащ, чтобы она покрылась, и велел уложить ее на ковер, потом принесены были для нее фрукты и меха с водой; привели к ней верблюдицу, чтобы кормить ее новорожденного, и поручено было одной рабыне отвести родильницу к ее мужу; последний, бывший почетным лицом между мусульманами, поклялся, что никогда не забудет великодушного поступка Бальдуина.

Каждый месяц, каждую неделю прибывали в Иерусалим европейские христиане, и потому он предложил генуэзским паломникам, прибывшим в Сирию на кораблях, последовать за ним в его нападениях на неверных; он обещал им третью долю добычи и улицу в каждом завоеванном городе, которая будет называться Генуэзской. Генуэзцы приняли это предложение, и тогда предпринята была осада Арсура, который открыл перед ним свои ворота. После того христиане направились в Кесарию; последовал приступ, причем патриарх Даймберт, в белом облачении и с Крестом Животворящего Древа в руках, поощрял воинов храбро сражаться. Христианский отряд не замедлил вороваться в укрепленный город. Жажда добычи была поводом к варварским действиям. Многие сарацины проглатывали золотые монеты и драгоценные камни, чтобы укрыть их от победителей; воины распарывали животы всем мусульманам, которые им попадались; кровь лилась потоками в мечетях и на улицах. Генуэзцы похвалялись, что на их долю добычи досталась та самая чаша, которая была употреблена при Тайной Вечери. В Кесарию был поставлен латинский архиепископ.

Аскалонские мусульмане, которые с давних пор уже не осмеливались выступать из убежища своих укреплений, попытались напасть на Памлу. Бальдуин во главе трехсот всадников и девятисот человек пехоты выступил против египетского войска, которое было в десять раз многочисленнее христианского. Во время решительного боя Иерусалимский государь воодушевляет своих рыцарей и воинов, напоминая им, что они сражаются во славу Иисуса Христа. «Нет спасения в бегстве, – прибавил им, – так как Франция очень далеко, а на Востоке нет убежища для побежденных». Бальдуин выиграл битву; поля вокруг Рамлы и дороги, ведущие к Аскалону, были свидетелями поразительных подвигов. Король Иерусалимский вступил в Яффу с победоносными знаменами.

Вскоре после того пришлось снова сразиться с египетским войском, вышедшим из Аскалона. Остатки трех армий, разбитых в Малой Азии, пришли незадолго перед тем в Палестину. Извещенный о выступлении неприятельского войска, Бальдуин, не употребив достаточно времени, чтобы собрать всех своих воинов, поспешил навстречу египтянам с немногими рыцарями, прибывшими из Европы. В этой-то битве погибли Стефан, граф Блоасский и герцог Бургундский, отец Флорины. После поразительных подвигов мужества Бальдуин скрылся в травах и кустарниках, покрывающих поле. Сарацины подожгли их; Бальдуину с великим трудом и под прикрытием мрака ночного удалось найти убежище в Рамле. На следующий день этот город должен был подвергнуться осаде; лишенный всяких средств защиты, Бальдуин предавался уже самому тревожному раздумью, когда вдруг явился к нему один мусульманский эмир и предложил вывести его потаенным ходом. Этот эмир был муж той мусульманки, в отношении к которой Бальдуин был таким великодушным. Король Иерусалимский отказывается спасаться один; он не хочет покидать своих товарищей. Но товарищи, во имя священных интересов королевства Иерусалимского, умоляют его воспользоваться предлагаемым спасением; Бальдуин уступает их просьбам и со слезами прощается сними; в сопровождении эмира и немногих своих людей он убегает из города в бурную ночь. Приблизившись к Арсуру, эмир и король расстались, оба растроганные до слез. В этом укрепленном городе нашел убежище Бальдуин. После нескольких новых битв, в которых мусульмане потерпели поражение и были рассеяны, Иерусалимский король возвратился в священный город, где его уже почитали умершим.