– А где Саша? – с напряжением в голосе спросила она у детей. Кто-то ответил ей:

– А его позвал какой-то дядя!

Тамару второй раз словно окатили кипятком.

– Какой ещё дядя? Романо чаво (Романо чаво цыг. – цыган.)? – Да. – это немного успокоило, но лишь на первую секунду. С какой стати некто его куда-то позвал? Для чего кому-то из мужчин звать куда-то маленького ребёнка?

Тамара побежала в зал, но Сашеньку там не увидела. Она спросила у женщин, сначала у тех, что стояли у входа, потом за столом, не видел ли кто её ребёнка. Но ей ответили, что в зале его не было. Она выбежала на улицу, на крыльцо, и спросила у куривших там мужчин. Но те уверенно сказали, что ребёнок не выходил. Она заглянула даже в одну из спален хозяев, но там его тоже не было.

Внезапно ей пришла мысль посмотреть в комнате, где находился покойник. По коридору она вбежала в неё и не поверила своим глазам. В углу комнаты стоял гроб, а посреди неё старая ведьма прижала к себе её сына и что-то шептала ему на ухо. Внутри всё сжалось. Тамара почувствовала, как волосы на её затылке зашевелились.

– Отпусти его, Тётка! – чуть ли не закричала она. Одним прыжком Тамара оказалась около них с желанием вцепиться в волосы старой цыганке, но сдержалась и за руку выхватила сына из её объятий – Как ты посмела подойти к моему сыну?

Тётка молча посмотрела на неё блестящими от слёз глазами, но это не вызвало жалости у Тамары. Она не верила ни её словам, ни слезам. Больше того, когда человек не верит настолько, как не верила Тётке Тамара, каждое проявление каких-то чувств вызывает презрение и отвращение. Так и сейчас Тамара испытала презрение к «сомнительному актёрскому мастерству» Тётки. Но пока ещё не понимала, для чего ей это. Видимо, причина была. Что-то понадобилось.

– Мама, я здесь… – произнёс мальчик, глядя на Тётку. Тамара не поняла, что он хотел сказать и переспросила.

– Не выгоняй бабушку… – сказал ей ребёнок. Лицо Тамары на мгновение застыло с приоткрытым ртом. Она не поняла, не знала, что имел ввиду ребёнок. Чувства внутри неё заметались из стороны в сторону в поисках виноватого.

– Что? – еле слышно произнесла она. – А откуда ты знаешь, что это твоя бабушка, малыш?

– Я знаю… – ответ ребёнка ещё больше всё запутал. Тамара выпрямилась, взяла сына за руку и ещё раз, словно пытаясь напоследок запечатлеть факты у себя в памяти, взглянула на Тётку, поднимающуюся с колен. Девушка молча вышла из комнаты, даже не задумываясь о том, оставаться ли на поминках дальше. Она направилась к шкафам с одеждой. Сначала достала курточку Саши и, одевая его, спросила:

– Это она тебе сказала?

– Нет.

– А кто тебя привёл к ней? Сам пришёл?

– Нет, – ответил мальчик, – Папа привёл.

4

Липы ещё благоухали, хотя цвет их, превратившись в засохшие, жёлтые лепестки, уже облетел с веток. Они выстроились ровными рядами вдоль аллеи и бережно прикрывали от палящего солнца молодую цыганку, придерживающую под руку своего молодого мужа. Девушка выглядела очень ярко. Дело было не в одежде или стиле. Бывают люди, которых очень сложно запомнить в лицо, потому что они похожи на всех, а бывают такие, как эта цыганка, увидев которых мельком один раз, запомнишь надолго, если не навсегда. Девушку звали Тамара.

Родственников у неё не осталось, кроме одной сестры, которая была старше на 10 лет. Такая разница в возрасте была очень неудачной. Она практически обрекала сестёр быть далёкими друг другу, ведь они не могли быть подругами из-за разницы интересов, но и опека со стороны старшей тоже не вписывалась в их отношения – не так уж была велика разница в возрасте.

Только теперь, когда родителей не было в живых, сёстры пытались сблизиться, понимая, что остались самыми родными друг для друга, но сблизиться полноценно не получалось. Чувствовалось это сближение как-то лицемерно. Внешне. Как соседи, которые хотят хороших отношений: ради улыбки в дверях и приятного разговора мимоходом. Не было внутреннего понимания и теплоты. Каждая была занята собственной жизнью, а судьба сестры интересовала поверхностно.

Впрочем, и этого было достаточно, чтобы участвовать в особо важных жизненных событиях друг друга. Когда пришло время отпраздновать свадьбу Тамары, старшая сестра, как полагается у цыган, отлично сыграла роль попечительницы, заменившей мать. Она без особой горячности подошла к выбору сестры: «Ты считаешь, что он хороший парень? Тебе виднее. Главное, чтобы жили счастливо!».

Возможно, родная мать поволновалась бы за дочь, ведь она собралась замуж за одного из сыновей известного и влиятельного цыгана. Мать бы обратила внимание на разницу в положении жениха и невесты и, возможно, постаралась бы внушить дочери свою волю. Ради её же счастья. Но у Тамары уже не было матери. Впрочем, неизвестно нашла бы девушка для себя лучшую партию. Несмотря на то, что муж молодой цыганки рос в достатке, а сама она не имела ничего, кроме привлекательной внешности, скромной натуры и чистой души, жизнь их складывалась хорошо. В первую очередь потому, что они оба хотели просто жить вместе долго и счастливо. Им не нужны были пылкая страсть и романтика, они хотели не быть одинокими, поэтому ценили семейные узы.

Их знакомство было на первый взгляд совсем обычное для цыган – они встретились у кого-то на свадьбе. В конце празднества, когда официальные части уже были проведены, а выпившие гости начали нарушать традиции и подсаживаться за столы противоположного пола, будущего мужа Тамары подозвала присесть рядом её сестра, пылкая до общения. Особенно навеселе. После нескольких вопросов о родителях молодого человека она отошла, оставив их с Тамарой за столом наедине. Может быть, она сделала это специально, как говорила в последствии, но Тамара не верила ей. Она была убеждена, что всё получилось случайно.