Все это совсем не интересовало безутешную Сагарис. Она пребывала в мрачном отупении. Самым печальным для нее было то, что она не сумела свести счеты с собственной жизнью, дабы не оказаться на положении пленницы, а впоследствии и живым товаром. Сагарис хорошо знала, куда фракийцы ведут пленников и где закончится их путь.

Очнувшись от сильной встряски после того, как ее изрядно потаскали на аркане по степи, она первым делом схватилась за пояс, где висел кинжал, взялась за рукоять… и резко отдернула руку, будто ее ужалила змея.

Движение девушки было встречено громогласным хохотом окруживших Сагарис воинов спиры. Фракийцы уже не были разгорячены кровопролитной схваткой и превратились из свирепых бойцов в добродушных мужчин, способных на шутку. Они знали, как поступают амазонки в таких случаях, поэтому в ножны вместо кинжала запихнули сухую древесную ветку.

При этом каждый из них мысленно благодарил своих богов, что амазонки – фурии в человеческом облике – не отправили его к праотцам. К пленнице у всех воинов спиры, особенно передового подразделения, был особый счет; она отняла жизнь у слишком многих их товарищей. Тем не менее жестокости по отношению к Сагарис они пока не проявляли – ожидали распоряжения Биарты. Трибун скрипел от ярости зубами, но ничего с воительницей поделать не мог – приказ есть приказ. Его нужно исполнять.

– В оковы ее! Да так, чтобы рукой не шевельнула! И не трогать! – резко бросил Биарта, сплюнул от злости и отошел в сторонку…

Оставив пленников на попечение представителя магистрата с отрядом, состоящим из скифских стрелков-гиппотоксотов 45 , исполнявших полицейские функции, Дюрге позаботился, чтобы его воинов накормили и определили на отдых в казармах, а сам отправился навестить старого друга, отставного легионера Бриго Кальвуса.

По происхождению он был фракийцем, долго служил вместе с Дюрге, а после выхода в отставку решил поселиться в Таврике, так как на родине у него никого из родни не было. От земельного надела Бриго отказался, зато на полученное выходное пособие построил отличный дом и лавку, где торговал всякой всячиной.

Его голова была голая и гладкая, как колено, притом с достаточно молодого возраста, поэтому прозвище Кальвус – Лысый – прилипло к нему давным-давно. Завидев Дюрге, он ахнул от радости и сразу же потащил его за стол. Уж он-то знал, что требуется легионеру после изнурительного похода в Дикую степь, где иногда приходилось питаться грубой, малосъедобной пищей.

– Отобедаем – и пойдем в термы! – хлопотал Бриго Кальвус. – Зарина, мечи на стол все, что у нас есть! – приказал он жене, смуглой сарматке.

Он выкупил ее у работорговца, дал вольную и сделал своей супругой. Удивительно, но гордая сарматка неожиданно полюбила бывшего легионера и родила ему троих сыновей и дочь. Бриго и Зарина жили душа в душу и, оставшись наедине, ворковали как два голубка. Декурион, пока лишь мечтавший о спокойной жизни в отставке, о своей вилле и семье, только мрачно, с завистью вздыхал, глядя, каким любящим взглядом смотрит сарматка на мужа. Это же надо как свезло Лысому!

Посредине парадного помещения дома Бриго Кальвуса, где был накрыт стол, стоял алтарь, посвященный титаниде Латоне, матери богов Дианы и Феба. Бриго, давно потерявший связь с родиной, забыл своих богов и поклонялся римским. В просторную светлую комнату можно было войти со двора, из пастады – портика с красивыми резными колоннами. Ее стены были оштукатурены желтыми и красными квадрами, а потолок покрыт богатой росписью.

Вход в свой дом Бриго Кальвус сделал запоминающимся: он сильно отличался от входа в соседнее строение. Поэтому Дюрге быстро нашел его жилище. Портал дома отставного легионера искусные греческие мастера сделали накладным, с горизонтальным карнизом, причем его детали были весьма оригинальными и неповторимыми.

Пол в помещении был мозаичный, выложенный разноцветной галькой. Мозаика изображала гетеру, которая пила вино из красивого кубка. На втором этаже дома Бриго находилась женская половина и комнаты детей. Туда можно было подняться по наружной лестнице. В другой части дома находились кухня, где хлопотали две рабыни, и дворик с колодцем. Там же размещались хозяйственные помещения и подвал.

Конечно, в походе Дюрге не голодал. Пища, которую готовили воины его подразделения, была вкусной и сытной. Полевых кухонь в римской армии, как таковых, не было, поэтому каждое отделение из восьми легионеров самостоятельно управлялось с котелками для варки и сковородками для жарки. Фракийцы были большими любителями овощной похлебки, куда добавляли лук, мясо, свиное сало и местные пряные травы. Но главными компонентами похлебки были свекла и капуста, любимое блюдо римлян. На зиму капусту они солили и квасили в больших глиняных бочках и ели ее с оливковым маслом.

Зарина принесла копченый свиной окорок, рубленое мясо дичи, завернутое в капустные листья, свиные колбаски, жареную рыбу, печеную репу с медом, уваренный до густоты меда виноградный сок (очень вкусное лакомство), «глобули» – шарики из теста, обжаренные в оливковом масле, смазанные медом и посыпанные маком, сыр и пышный пшеничный хлеб. Из напитков на стол подали доброе греческое вино из метрополии и пиво.

Хотя римляне и считали пиво напитком варваров, фракийцы не отказывали себе в удовольствии ощутить его приятный, терпковатый вкус. Бриго Кальвус знал, что Дюрге был большим любителем пива…