Когда здесь последний раз была демонстрация, погибли девятнадцать человек. В день, когда это случилось, он находился в своем офисе. Вроде бы он сказал, с 10.00 до 16.00. И когда его автомобиль был в пути, чтобы, наконец, забрать его, машину угнали.

Он сказал, что после последней демонстрации им предложили перенести офис в другое место. Другие агентства ООН покинули этот район, но их землевладелец удержал бы 55 000 долларов за нарушение договора аренды. Они не могли позволить себе переезд и не считали, что это так же важно, как другие вещи, на которые можно было бы потратить эти деньги.

Он говорил о том, как он ценит своих сотрудников, которые настолько самоотверженны. Они продолжают здесь работать, хотя осознают опасность.

Кроме того, в нынешнее время сотрудники не могут жить в этой стране со своими семьями. После Рождества из-за чрезвычайной ситуации сюда пришлось приехать еще большему количеству сотрудников. И многие из них уже очень долго не виделись со своими родными.

Завтра все останутся внутри – все, кто может. Трем людям придется ехать к пристани, потому что из Гвинеи вновь прибывают беженцы. Придется арендовать автобусы. Грузовики могут стать мишенью, потому что они принадлежат ООН.

Предполагалось, что я помогу с регистрацией, но меня попросили остаться в помещении.

Американское посольство – одна из мишеней.

Нигерия, США и Англия поддержали нынешнее правительство и не хотят изменений.

Надеюсь, я правильно понимаю все эти факты.

Я испугана. Я знаю, что все будет хорошо, но я также должна признать, что так как я ничего не знаю об этой ситуации, то предполагаю, что случиться может что угодно.

Это может показаться глупым, но я думаю собрать рюкзак до того, как лечь спать, – просто на случай, если мне придется бежать, когда я проснусь. Хорошо, что я настолько устала, что смогу поспать.

Кроме того, предполагается, что завтра у меня будет встреча – ужин с Джозефом Мелроузом. Он – посол США в Сьерра-Леоне. Я также встречусь с представителями различных неправительственных организаций.

Сейчас я не уверена, что будет дальше. На самом деле я даже не знаю, что происходит.

9.30 и никаких новостей.

Пришел человек, чтобы установить лучшую радиосвязь.

За завтраком мы вообще об этом не говорили.

Мы показывали друг другу фотографии и рассказывали о своих семьях.

10.20. Кажется, ничего, может быть, и не произойдет. Но никто не пойдет в офис в ближайшие несколько часов – просто на всякий случай.

Возможно, тот факт, что они были готовы защищать себя, остановил это. Несомненно, солдаты с раннего утра охраняют различные штаб-квартиры, офисы и посольства.

Мне надо было отправиться в город, чтобы получить деньги в офисе Western Union.

Ньямбе повезла меня в своем автомобиле, чтобы они не видели сотрудников УВКБ в рабочем грузовике. Полиция нас остановила и проверила.

Мы подъехали к Western Union на пятнадцать минут раньше, и нас не пустили в офис. У них были строгие распоряжения. Большинство сотрудников прислонились к стенам на другой стороне улицы.

В офисе УВКБ мы слышим от тех, кто был на пристани, что сегодня прибыло около 485 беженцев. Они останутся в транзитном центре до завтра, а потом отправятся с конвоем. На этот раз они поедут домой.

Мы также слышим, что демонстрация начнется в 15.00. Другие говорят, что полиция уже не дает им собираться. Еще один слух – они начнут демонстрацию у американского посольства. Там у меня сегодня назначена встреча.

Мы попытались дозвониться, чтобы подтвердить мою встречу с послом Мелроузом, но нам сказали, что мы набрали неверный номер. Должно быть, это объясняется соображениями безопасности, потому что мы проверили – номер правильный.

Я заметила дыры от пуль в стекле в здании посольства. Когда-то на него напали, и люди прорвались внутрь. К счастью, «внутрь» имеет много разных уровней.

В посольстве США был невероятно высокий уровень безопасности. Не знаю, почему, но я думала, что это будет примерно так же, как зайти к кому-нибудь в гости. В моей стране. Но все было совсем не так. Я осталась снаружи, пока опрашивали Ньямбе и проверяли удостоверение личности. Затем мне сказали войти. Мою сумку досмотрели и взяли пробы с моего компьютера. Мне также пришлось пройти через металлоискатель. Но как только я оказалась внутри, все были очень доброжелательны.

Мы разговаривали о примерно 400 людях, потерявших конечности, в том лагере, где я побывала, и еще большем количестве в лагерях в Бо и Кенеме. Большинство из них держится вместе, но у них нет поддержки или финансирования.

Мне сказали, что есть два новых покалеченных. За последний год не было ни одного. Это прекратилось. Но примерно в Рамадан ребенок около полутора лет и еще один, примерно восьмилетний, получили новые раны.

Им отрезали кисти рук.

Минуту мы сидели в молчании. Потом посол сказал: «Это очень печально. Всегда есть то, что необходимо делать».