Придется идти и надеяться на себя и авось. На трех выражениях держится Россия много веков - авось, небось, и как нибудь, а мне ничего другого не остается.

В воскресенье в двенадцатом часу дня вышел из дверей одного из подъездов Большого дома и, глядя в солнечное весеннее ленинградское небо впервые за долгое время вздохнул свободно и легко. На ум пришли слова кипеловской песни, и захотелось их заорать на весь Литейный проспект:

Я свободен, словно птица в небесах,

Я свободен, я забыл, что значит страх.

Я свободен с диким ветром наравне,

Я свободен наяву, а не во сне!

Ужасно захотелось мороженого в стальной вазочке из трех шариков пломбира с двойным или тройным сиропом. Оглянувшись на громаду здания, слетел по ступенькам на тротуар и, сдерживая шаг, все же поспешил на розыски ближайшего кафе-мороженого.

В двадцать седьмом кабинете меня встретил молодой, но уже полный парень лет двадцати пяти.

– Соловьев Сергей?
– поинтересовался, не вставая из-за стола, и протянул руку за пропуском, который мне пришлось выписать в Бюро пропусков.

«Старлей или капитан, не велика шишка!» - с удовлетворением отметил про себя. Если бы было что-нибудь про меня серьезное, то наверняка бы здесь сидел, кто постарше и опытней.

– Знаешь, зачем мы тебя пригласили?
– вглядывается в меня.

– Понятия не имею, - мотаю головой и осматриваюсь.

Обычный небольшой кабинет. Стены покрашены зеленой краской. (Кровавых брызг на стенах не видно). На стене портреты Дзержинского и Брежнева. Два стола впритык. Два сейфа. По паре стульев для посетителей у стен. Вешалка у двери. «Кабинет на двоих», - догадываюсь. Только коллеги сейчас нет.

– Расскажи о себе, - предлагает чекист.

Пожимаю плечами и излагаю свою немудреную автобиографию. Затем отвечаю на уточняющие вопросы. Где живу? Почему приехал в Ленинград? Чем увлекаюсь? Как учусь? Что думаю делать после окончания школы?

– Почему не интересуешься вызовом в наше учреждение?
– наконец переходит к делу товарищ Карасев.

– Надеюсь, Вы мне сообщите, - смотрю наивным взглядом на него.

Оперативник вздохнул и задумался. Вероятно, я вел себя необычно для этого заведения, и он пытался выстроить план дальнейшей беседы. «Может, мне надо было показать страх или опаску или наоборот радостную готовность к исповеди о себе и всех своих знакомых?» - гадаю. По дороге сюда строил различные планы на вероятные варианты беседы, но когда оказался в кабинете, то все планы вылетели из головы.

– Сергей, ты должен быть откровенным со мной, - проникновенным голосом вещает «чекист».

– Мне нечего скрывать, - пожимаю плечами, - я все честно Вам сообщаю.

– Есть ли у тебя враги?
– смотрит с хитрецой во взгляде.

– Враги?
– повторяю и задумываюсь.
– Не могу с уверенностью сказать, но вот завистники наверняка есть, - предполагаю.

– Почему?
– лезет в душу.

– Почему не знаю своих врагов или почему есть завистники?
– пытаюсь уточнить.

– И то и другое, - выкручивается.

– Личных врагов не знаю, - признаюсь, - А насчет завистников…?
– замолкаю и подбираю формулировки: - Учусь хорошо, придумал несколько хороших песен, пою и играю на гитаре, занимаюсь боксом, хоть и недолго, но получается. Нравлюсь девчонкам (улыбаюсь). Все это явно у кого-то вызывает зависть.

– Разве ты не считаешь врагом Ломова, с которым у тебя произошел конфликт и в результате ты оказался в больнице?
– смотрит с интересом.

– Много чести - дурака считать врагом. Конфликт возник из-за непомерных амбиций Ломова. А в больницу я попал случайно. Мне потом пояснили, что Ломов с друзьями не хотели меня избивать так жестоко. Просто я оказал неожиданно для них сопротивление и всем досталось. Ребята разозлились …. Они сами себя наказали и понесут заслуженное наказание, - спокойно разъясняю.

Оперативник кивает и задает неожиданный вопрос:

– Как ты относишься к КГБ?

– Положительно, - удивляюсь.

– И все?
– удивляется в свою очередь.

– А что еще? Сотрудники КГБ выполняют важные для страны функции и не могут не вызывать ничего кроме уважения, - поясняю.

– Хотел бы работать у нас?
– интересуется.

– Я уже говорил, что собираюсь заниматься радиоэлектроникой или компьютерами и буду подавать документы в институт соответствующего профиля, - напоминаю.

– Нам требуются разные специалисты, в том числе по твоей профессии, - разъясняет.

Задумываюсь: «Как бы отказать тактичнее и не обидеть».

– Думаю, рано еще об этом говорить. Надо окончить институт и понять, что из себя буду представлять, как специалист. Мне было бы интересней придумывать и создавать новое в радиоэлектронике, а не механически пользоваться уже созданным, - признаюсь.

– Хорошо. Я понял тебя, - задумчиво смотрит на меня.
– Твой родственник, к сожалению, сейчас покойный Ксенофонтов Петр Петрович рекомендовал обратить на тебя внимание, как на перспективного кандидата для службы у нас, - сообщает, вглядываясь в меня.