Пожимаю плечами. Не думал об этом.

– Наверное, поблизости от места жительства, - предполагаю я.
– Кроме этого хочу заниматься боксом, - сообщаю о своей мечте.
– Но об этом, более предметно можно говорить только после решения родителей о переезде.

– Родители могут переезжать не один месяц, а в школу надо идти уже через десять дней, - логично напомнил Петр Петрович.
– А бокс тебе зачем? Это от тренировок у тебя мозоли на суставах? Такие мозоли видел у занимающихся восточной борьбой. Ты какой борьбой занимаешься?
– интересуется.

«Заметил, черт глазастый! Зачем при всех-то спрашивать?» - смущаюсь и пытаюсь непроизвольно спрятать руки. Романов заинтересованно покосился на мои кисти.

– Занимаюсь, как могу в моих условиях, но всегда мечтал тренироваться у профессионального тренера, - признаюсь.

– За мозги свои не боишься, что на боксе их повредят?
– ехидно поинтересовался Григорий Васильевич, напомнив на мои опасения медикаментозного вмешательства в работу мозга.

– Не боюсь. Не собираюсь становиться профессиональным боксером. В уличной драке скорее можно получить травму головы. На секции хочу научиться защищаться и уклоняться, - разъясняю, чтобы не вздумали дилетанты запрещать мне заниматься моим хобби.

– Ну-ну, - скептически хмыкнул Романов.
– Петр Петрович поинтересуется, чему тебя там могут научить, - многозначительно взглянул на Ксенофонтова.

Тот понимающе кивнул. «Это, что? Мне теперь постоянно находиться под колпаком у «Мюллера»?
– мысленно завопил. Не дождетесь! Не собираюсь жить под постоянным контролем посторонних людей и отчитываться куда хожу, чем занимаюсь, с кем дружу и сплю.… Пусть даже этот контроль организован из лучших побуждений. Похоже, у меня вырисовывается еще одна проблема, о которой не подозревал. Надеюсь, что у Ксенофонтова не хватит времени заниматься только мной. Ведь у него есть основная работа. Но «стукачками» окружить может.

Некоторое время меня не достают вопросами. Взрослые идут на пару шагов впереди и тихо переговариваются. Стараюсь не прислушиваться, а думать о своем. Вспоминаю об обещании Эдику, ремонте в квартире тети Светы и скором возвращении домой. Маринке и Гульке!!!

При подходе к полянке Романов вдруг оборачивается ко мне и вспоминает:

– Ты песню о блокаде так и не спел! Сейчас, после ушицы как? Споешь? Слушателей не постесняешься?

Улыбаются оба. Киваю, соглашаясь, а сам принюхиваюсь к божественному запаху. Рот мгновенно наполняется слюной.

– Трофимыч, скоро у тебя?
– интересуется Ксенофонтов и направляется к костру.

– Почти готово, - отвечает, шаманивший у котла опытный рыбак.

Романов присаживается за столик, на котором уже стоит стопка пластмассовых мисок, тарелка с крупно нарезанным черным хлебом и тарелка с салатом из огурцов и помидоров. Сверху пучок целых перьев очищенного зеленого лука. Так и захотелось схватить перо и, макнув в солонку откусить, испытав сладко-соленую луковую горечь, которую тут же заесть черным мягким свежим хлебом. Понимаю, что на свежем воздухе аппетит разыгрался не на шутку.

– Игорь! На столе чего-то не хватает, - намекает Григорий Васильевич.

Один из охранников понимающе улыбается и, кивнув головой, приносит из машины бутылку водки, две бутылки лимонада и стопку пластмассовых стаканчиков.

– Вот это дело!
– отозвался от костра Трофимыч.
– Как раз для ухи не хватает!

Взял после разрешающего кивка Романова бутылку, сорвал «козырек» и плеснул в кипящую воду. Сыпанул какие-то приправы, лаврушки и соли. Помешал черпаком. Наклонился и, выбрав дымящуюся головешку из костра, сунул в бульон.

– Все, снимаем, - командует Ксенофонтову.

Вдвоем снимают перекладину с котелком с рогатин и осторожно относят в сторону. В завершении Трофимыч накрывает котелок крышкой.

– Пока настаивается можно отметить удачную рыбалку, - намекает, глядя хитро на главного среди нас.
– Правда, было бы лучше пораньше приехать сюда. Основной клев пропустили, - сожалеет.
– На вечернюю зорьку останетесь?
– надеется.

– Петр Петрович, командуй, - распоряжается Романов.
– Хорошо здесь!
– отметил, задумчиво поглядев в озерную даль.
– Но надо ехать. Дел невпроворот, - отвечает, наконец, Трофимычу.
– Для дома рыба осталась?
– интересуется.

– А как же. Как договаривались, - отзывается довольный мужик, получая стопку с водкой от Петра Петровича и выбрав кусок «черняшки» застыл в нетерпеливом ожидании разрешения выпить.

– Присаживайтесь, чего стоите?
– буркнул Романов, неторопливо цепляя ложкой салат и берясь за стопку.

Ксенофонтов, кивнув приглашающе мне, садится за стол.

– Будем здоровы!
– мазнув по мне взглядом, Романов чокнулся с двумя собутыльниками и выцедил водку. (Охране не наливали).

Как и мечтал, выбрал луковое перо и, обмакнув с солонку, зажевал с хлебом.