Вижу, что тетя еле сдерживает слезы.

– Пойдемте тетя, пусть те, кому я нужен в Ленинграде, решают этот вопрос, а заодно разберутся с хамами в этом ГОСУДАРСТВЕННОМ учреждении, - предлагаю и иду к выходу.
– Похоже, здесь кому-то надоела должность и погоны лишние, - добавляю, чтобы всем было слышно.

Из других кабинетов высыпали на крики начальницы другие сотрудники (вернее сотрудницы) и с любопытством наблюдали завершение безобразной сцены. Тетя с носовым платком в руках спешит за мной, а нам след несется:

– Стоять! Вас никто не отпускал! Еще надо разобраться, зачем такой приехал в Ленинград и хочет прописаться! Ничего, вы еще придете ко мне!
– слышу угрозу.
– А вы чего все уставились?..

«Совсем бабе «крышу снесло» от безнаказанности!» - поражаюсь и успокаиваю заплакавшую на улице тетю:

– Когда мы в следующий раз сюда придем, этой хамки здесь не будет, а все сотрудники навсегда усвоят, как надо разговаривать с посетителями.

Сам киплю от негодования. Как мог такой человек оказаться и продержаться на такой должности? Через Паспортный стол проходят тысячи людей и встречают такого человека, потерявшего человеческий облик и забывший все нормы приличия! По одному такому сотруднику будут судить обо всей милиции! Совсем у майорши «башню снесло» от всевластия и безнаказанности. Неужели никто не жаловался на нее? Или за ней стоят высокопоставленные покровители, раз дослужилась до майора? Упиваясь своей властью, третирует посетителей и наверняка подчиненных. Почему непосредственные начальники не наведут порядок? Чем такой мелкий начальничек может их устраивать? Такие люди, получив даже небольшую власть наслаждаются, унижая заинтересованных в услугах учреждения граждан и подчиненных,зависимых от начальника-самодура.

По дороге домой тетя успокоилась немного и поделилась своими сомнениями:

– Может, поживешь без этой временной прописки? Вдруг эта Большакова затаит зло и как нибудь отомстит? Может не стоит с ней связываться?

– Как скажете тетя. Я подумаю, - успокаиваю ее, хотя уже твердо решил не оставлять это дело.

Подобное отношение к «слугам народа» и чиновничьему беспределу тоже привело к развалу СССР. Народное возмущение не выходит за пределы кухонь или ограничивается «фигами в карманах», злобными анекдотами и ироничными частушками. Планирую в ближайшую встречу с Ксенофонтовым сообщить о «достойном» представителе органов внутренних дел. Пусть заодно разберется с временной пропиской. Мне неплохо жилось без этих проблем у себя в городе. А там Гулька! И Маринка! И Танька (наверное)!

– Мы же договорились общаться на «ты», - упрекает меня, промокая слезы платком.

Ксенофонтов.

Петр Петрович опередил меня, планирующего звонить ему вечером и сообщить о приезде. Не успели мы войти в квартиру, как услышали звонки телефона. Тетя с опаской взяла трубку и сказала с осторожностью:

– Алло.

Вероятно, опасалась услышать злобный голос «держиморды» из паспортного стола. Вслушиваясь в трубку, удивленно взглянула на меня:

– Да здесь, сейчас Петр Петрович позову.

– Тебя, инспектор Общего Отдела Обкома КПСС!
– восторженным шепотом сообщила, вытаращив глаза, и протянула трубку.

– Здравствуйте Петр Петрович!
– приветствую собеседника.

– Приехал?
– констатирует.
– Нам необходимо встретиться срочно, - сообщил и замолчал.

Молчу и я, ожидая продолжения. «Уже завел стукачей в школе», - отметил про себя.

– Пожалуй, я сам к вам приеду, с твоей тетей познакомлюсь, конспиратор, - решил хмыкнув.
– Буду через час, - добавляет и кладет трубку.

Некоторое время слушаю гудки в трубке, размышляя, чем мне и моим близким может грозить это знакомство. Прихожу к выводу, что все равно уже ничего не отменить и не изменить, поэтому нужно готовиться к встрече. Положил трубку и повернулся к взволнованной родственнице:

– Через час у нас будет в гостях товарищ Ксенофонтов. Хочет познакомиться с тобой.

– Ой, а что нам делать?
– теряется.

– Ужин готовить. Он холостяк. Наверняка жрать хочет и давно домашней пищи не пробовал, - улыбаюсь.

– Как ты можешь так шутить? Он же из Обкома!
– возмущается.

– А там работают не люди?
– ехидно интересуюсь.

– Мне кажется, ты его недолюбливаешь за что-то?
– замечает она и своим вопросом заставила меня собраться.

– Просто эти люди заставили меня бросить родителей, друзей, знакомых, привычную среду, школу. За что их любить?
– объясняю свою позицию.
– Сейчас у нас появится один из этих людей с задачей не просто познакомиться с тобой, а изучать меня, тебя. А мне не нравится, что меня изучают, как редкое насекомое.

Помолчав, прохожу в ее комнату, включаю телевизор и подзываю ее к себе поближе. Тихо инструктирую:

– Тебе предлагаю не все рассказывать обо мне и себе. Мне хочется, чтобы у меня оставалась личная жизнь, в которую нет доступа посторонним. В частности не хочу их осведомлять о моих друзьях, знакомых, своих привычках, куда звоню и хожу.

Отстраняюсь от ошарашенной женщины. Она и не предположить могла, что в ее жизни могут с моим появлением появиться дополнительные сложности. Некоторое время она, наморщив лоб, пытается осмыслить сказанное, потом кивнув головой интересуется: