— Мы уже думали, что с вами что–то стряслось, дружище!

Но миссис Корнелиус пребывала в дурном настроении. Ее обычная приветливость исчезла, уступив место нервному напряжению. Она была накрашена гораздо сильнее обычного.

— Вы хворали? — спросил я.

— Ну, я не в оч х’рошей форме, д’лжна признать, Иван. — Она говорила тем самым «шикарным» тоном, к которому прибегала иногда в обществе некоторых англичан. — Ты как п’живал?

— Мне было трудно не беспокоиться, — сказал я. — Я очень волновался за вас.

Она не смягчилась. Майор Най объяснил, что они собирались выпить перед обедом, и тростью указал на двери небольшого бара:

— Подойдет, старина?

Мы вошли в полутемное помещение, и я с восторгом рассказал миссис Корнелиус о своем открытии: Коля жив! Я собирался отправиться в Лондон. Там я с легкостью определю его местонахождение и дам о себе знать. Выслушав меня, миссис Корнелиус помрачнела:

— Боюсь, эт бу’ет не так просто, Иван. Неск’лько дней назад я узнала, шо я — дерьмовая русская гражданка, ’фицально, по крайности. Из–за это’о черт’ва свидетельства. Я — твоя ж’на. Из–за то’о, шо мы так зарегистрировались на к’рабле.

— Но на самом деле мы не женаты. Что это значит?

Она замолчала и попыталась улыбнуться майору. Он заказал нам выпивку. Она понизила голос, обращаясь ко мне, ее глаза ярко сверкали:

— Я чертовски увязла, эт точно! — Потом она раздраженно добавила: — Я, мать твою, тя искала черт знат как! И ’де ж, черт ’обери, ты был? Теперь от тя зависит наша виза. Во шо вышло, вишь?

Майор Най вернулся к нам:

— Миссис Пьятницки объяснила, в чем ваши трудности. Положение мерзкое. Я пытаюсь связаться с соответствующими органами и решить проблему, но у всех слишком много работы.

Я сказал, что все понимаю. В конце концов, в Одессе я был офицером разведки, с теми же обязанностями и проблемами. Люди хотели оставаться людьми, но было очень много нуждающихся, и всем помочь не удавалось.

— Может, мы сумели бы получить въездную визу, если бы за вас поручился высокопоставленный российский офицер? — предложил майор.

Мы сидели рядом на барных стульях и смотрели на шумную улицу.

— Все мои начальники теперь мертвы, — пояснил я. — Если бы не миссис Корнелиус… госпожа Пятницкая… я разделил бы их участь. Есть капитан Уоллас, австралийский командир танкового экипажа, с которым я работал в прошлом году. Моим начальником был майор Пережаров — я служил офицером связи между Добровольческой армией и Экспедиционным корпусом союзников.

Майор Най вздохнул:

— Слишком мало бумаг и слишком много путаницы. Я сделаю все, что смогу. Возможно, свяжусь с Пережаровым, где бы он ни был. Но необходимо выйти на более высокий уровень, чтобы убедить французских, итальянских, американских и греческих военных. Кое–кто из русской армии тоже хочет с ними договориться. Документов почти нет. Тем не менее иногда подобные дела совершаются гораздо легче, чем можно ожидать.

Когда появилась самая слабая надежда на решение проблемы, миссис Корнелиус пришла в обычное настроение:

— Вытти замуж, попроб’вать и раскаяться п’отом, а, майор? Чин–чин. — И она допила свой коктейль. — Кстати, Иван. Эт баронесса спрашивала про тьбя.

— Я как благородный русский предложил ей свою помощь. Теперь оказалось, что она нужна мне самому. — Я задумчиво улыбнулся.

— Да, похоже на то. ’де ты был ’сю ночь? — Миссис Корнелиус, скромно поджав губы, прижала к ним край бокала.

Майор настоял, чтобы мы выпили еще. Я не мог рассчитывать на его помощь. Я был просто знакомым, одним из полумиллиона голосов в непрестанном шуме, разносившемся вокруг посольства. Я мысленно возложил все надежды на находчивость миссис Корнелиус. Следовало подумать также о корабле до Венеции. Не повышая голоса, миссис Корнелиус посоветовала мне успокоиться:

— Ты выгля’ишь чертовски ’лохо. ’пять нанюхался?

Я заверил ее, что не слишком увлекаюсь наркотиками. Миссис Корнелиус сказала, что сделает все возможное, но мне нужно постоянно оставаться на связи. Может быть, нам придется уехать быстро и без предупреждения. Я признался, что сожалею, что стал бременем, ведь с ней связана моя единственная надежда добраться до Лондона и моих денег. Я не мог действовать самостоятельно, хотя и чувствовал, что таков мой долг. Наша трапеза продолжалась несколько принужденно. Майор прилагал все усилия, чтобы разрядить обстановку. Он рассказывал забавные анекдоты о турецком двуличии, греческом безрассудстве, французском упрямстве, американской наивности и британской чопорности. Он упоминал о Мустафе Кемале и проблемах с националистами. Он также слышал, что красные добились успеха на Украине. Эти истории только уменьшали мои надежды на скорый отъезд, особенно теперь, когда я испытал большинство удовольствий Константинополя и уже был готов отправиться в Англию. Усталость начала возвращаться в тот момент, когда я прилагал все усилия, чтобы проявлять интерес к рассказам майора. Я как раз собирался навестить свою баронессу и провести с ней хотя бы одну ночь. После недавних потрясений это было бы очень приятно и успокоительно. Когда обед подошел к концу, миссис Корнелиус надела леопардовую шляпку с миниатюрной вуалью и сказала, что у нее дела. Она повторила, что мне следует быть готовым к отъезду в любой момент.

Я вернулся к стойке отеля, где псевдофранцуз вручил мне записки от миссис Корнелиус и Леды. Тут же, на бумаге отеля, я написал короткое письмо баронессе, предложив ей встретиться со мной вечером в «Токатлиане», а потом отправился в постель, чтобы вздремнуть пару часов и избавиться от тревог.

Когда я проснулся, мое настроение улучшилось. Помог и хороший свежий кокаин, который я раздобыл с помощью Мерси. К тому времени как я помылся и оделся, пробило уже шесть часов, поэтому я решил пойти в «Ротонду», чтобы выпить и попрощаться со своими податливыми малышками. Помимо Бетти и Мерси, я уделял слишком много внимания всем остальным, а этого делать не стоило. Настало время отступить, все обдумать, как минимум на несколько дней найти новую спутницу. Может, будет гораздо мудрее уделять все внимание баронессе. Окунувшись в зеленый туман кафе, я пустился на поиски своих верных спутниц. В это сравнительно спокойное время Бетти и Мерси всегда сидели за одним и тем же столиком, но сейчас их не оказалось. Я предположил, что они нашли раннего клиента. Однако когда я спросил о них уродливого сирийца, тот не пожелал сказать ничего определенного, лишь смущенно почесывал свои бородавки. Он сказал, что девочки, вероятно, работают в Стамбуле. Они не показывались уже несколько дней. Он укрылся в своей каморке. Одна из ближайших приятельниц Мерси, стройная белокурая армянка, отзывавшаяся на имя Соня, подслушала наш разговор. Как только сириец удалился, она подошла, шелестя муслиновым платьем, и села за мой столик.