Роюсь в столах, пока не нахожу в одном из ящиков чей-то планшет, с портами, залитыми пластиком. Военные строгости…

Так… Сети, разумеется, нет. Думаю, на ЗКП её не было никогда, из тех же соображений секретности. Только своя…

Отпихнув стулья, сажусь возле сканера прямо на пол.

Игр нет… Фильмов нет… Ага! Есть «читалка».

«Мифы древнего мира — Греция, Рим, Ближний Восток». И всё?

Да… Не та книга, которую интересно читать. Уже нет ни древнего, ни современного мира. Но, других книг на Земле не осталось.

Боги, герои, прекрасные женщины… На половине я засыпаю…

Тревожный писк нейросканера вырывает из сна. Я вскакиваю, ухитрившись разбить планшет.

На экране пылает табло: «Критическая ошибка!»

Что? Какая ещё ошибка!

Пальцы лихорадочно бегают по меню.

«Прототип не найден».

Как? Как это: «не найден»? Вот же она, на месте!

Боже, сколько под ней крови!

Сознание ещё пребывает в счастливом неведении, но бессознательному уже всё понятно — недаром мои пальцы «на автомате» щупают пульс и ложатся на губы, проверяя дыхание.

Всё ещё не в силах поверить, я прикладываю ухо к груди, а потом тормошу бездыханное тело.

И только потом — кричу.

— Пять с половиной часов… Сканирование почти завершилось. Не хватает «личности» — того, что свяжет информацию вместе. И самого главного — сознания, «Я». Оно безвозвратно утеряно.

Зато, оно есть у меня. А сознание, самая глубокая основа «себя», то, что создаёт основу для личности — у всех одинаково.

Что ж. Значит это — единственный выход.

Отдам ей себя. Пусть Облако живёт во мне, в моей памяти. Пусть смешаются наши желания, стремления, мечты. Ведь, в конце-то концов, разве не этого жаждет каждый влюблённый? Именно этого! Но в мире физических тел слияние невозможно, позволено лишь обняться, да потереться щекой, в жалкой попытке разделить боль или радость.

У нас же, всё будет иначе. Слияние, навечно.

Но только… Достаточно ли мы друг другу подходим? Второго шанса не будет: вечное счастье или бесконечные муки! Личность может отторгнуться или рассыпаться на куски — как происходит во сне, когда встречаешь людей, разговариваешь, даже дерёшься… Но все они — это по-прежнему ты.

Говоря откровенно, Облако я её едва знал. С другой стороны, разве бывает иначе? Таков этот мир. Даже вместе, не узнаешь друг друга за целую жизнь.

Боясь, что решимость исчезнет, я обнуляю ошибку и нажимаю: «Продолжить». Перекладываю Облако на стол. Из кармана её шортиков падает фото.

Мужчина-азиат в лётной форме, на фоне штурмовика с намалёванным ягуаром на фюзеляже. Я его никогда не встречал, хотя черты кажутся очень знакомыми. Угол фотокарточки залит кровью. Но ещё можно разобрать надпись: «Эйприл! Помни: время убивает лишь тех, кто в него верит».

Надо же! Даже имя у неё — не азиатское, наше… Эта девчонка и правда могла бы связать культуры, предотвратить войну.

Могла бы…

Прячу снимок в нагрудный карман и опускаюсь на ложемент, ещё тёплый от тела и скользкий от крови любимой.

Секунды, незаметными нитями вплетённые в ткань пространства, исчезли, и восприятие застыло. Прошлое и будущее слились в бесконечном сейчас.

Яркие весенние небеса и тянущаяся к ним трава стали моими спутниками в путешествии сквозь безвременье.

Куб умер, оказавшись вовсе не злобным. Я часто сидел на нём, глядя на пух серебряных облаков, не исчезавший здесь даже днём, будто на небе разлёгся огромный котёнок, на россыпь мохнатых звёзд в его шерсти и шесть девочек-лун.

Вечерами, гулявший в развалинах ветер, доносил до ушей шорохи, еле слышимые голоса и отзвуки детского смеха.

Несчётное количество раз я отправлялся на поиски говорящих. Но увы, находил лишь бетон с обнажившейся арматурой — торчащей, как кости обглоданного хищником трупа, да россыпи пожелтевшего пластика. Однажды, я увидел на глыбе бетона забытую флейту. Да пару раз, успев примчатся на смех, ощутил тающий в воздухе травянистый запах духов, будто отголосок звенящей повсюду весны.