— Так, за это надо выпить! Такое событие! Всю жизнь, блин, можно сказать, ждали! — искренне порадовалась за подругу Богданова. — Кстати, а девичник будет?

Маша засмеялась:

— Нужен. Я всегда считала, что девичник важнее свадьбы. Его не может не быть.

— Да! Чтобы оторваться на все сто пятьдесят! — поддержала Эля, надеясь, что разговор выйдет в нормальное русло.

— Да-да, мне особенно в моем положении сейчас надо оторваться на все сто пятьдесят, а то и на все двести.

— Машка, ты что залетела? — поперхнулась вином Инка.

— У нас будет ребенок. Правда, мы пока не знаем пол, рановато еще, — подтвердила без особой охоты. Так гадко и пошло прозвучали слова сестры, что делиться радостью расхотелось.

— Господи, а я думаю, чего это они так быстро женятся!

— Мы не поэтому женимся. Мы до беременности решили пожениться. Не предохранялись, вот и забеременели, логично же. Мы оба хотели ребенка.

— Ладно тебе! Наоборот! Такие мужики на дороге не валяются! Залетела по-быстренькому и женила на себе, пока не передумал. Главное, пусть половину имущества тебе отпишет, а потом делает, что хочет. А то знаем мы этих олигархов! Начнет себе через пяток лет новую жену искать.

Помоложе да покрасивее.

— Инна, что ты такое говоришь! Какое имущество, какая новая жена! — попыталась осадить Маша, заливаясь краской возмущения.

— Жизнь я говорю, Машка. А ты у нас вечно в облаках летаешь. Любовь себе выдумаешь и живешь в сказке.

— Инка, прекрати! — рявкнула Эльвира, окончательно потеряв терпение. — Задрала уже своими припадками! Не можешь пережить, что Машка счастлива наконец-то?

— Богданова, ты за словами следи…

— Это ты за словами следи! И катись в задницу со своей такой вот «жизнью»! А лучше сделай единственно умное, что можешь сейчас сделать!

Встань и уйди отсюда! Просто встань и уйди! Молча! Свали! Не порти сестре настроение! Ты уже и так постаралась! — Стало совершенно наплевать, что после этого, вероятно, Инка и с ней перестанет нормально общаться. Ну и не надо. Не стоит оно того.

Инка вылетела из-за стола и почти бегом направилась к выходу.

— Маша, не слушай ее, — тут же начала убеждать Эльвира, боясь, что злые слова сестры застрянут у Машки в голове. Не дай бог, надумает себе чего-нибудь из-за этой завистливой идиотки. Все-таки беременность — особенное состояние. Женщины в этот период становятся чувствительными, нервными, мнительными.

— Я не слушаю, — бесцветно отозвалась Мария, провожая взглядом выскочившую из-за стола сестру и вытирая слезы. — Я просто не понимаю, за что…

— У вас с Виталей всё нормально, всё правильно. Вы друг друга любите, ребеночка ждете. Скоро поженитесь. Всё хорошо у вас. Он тебя любит безумно. Даже не слушай, что эта дура плетет.

— Не слушаю я. Всё. Хватит. Это была наша последняя встреча. Последний разговор. Видеть ее больше не хочу. Совсем бессовестная она стала.

Так опошлила всё, сил нет. Я как будто перед ней оправдываться должна, что муж у меня богатый, что любит меня, что ребенок у нас будет…

— Она завидует. Не может пережить, что у тебя хорошо с Бажиным сложилось. Сложилось и слилось так, что лучше просто не бывает.

— Как так можно?

— Можно, видишь же. Можно! Самое забавное, что Инна считает себя правой. Никакой вины за собой не чувствует и никогда ее не почувствует. Она считает, что ее обидели. Непонятно только чем.

— Знаешь, нам тоже счастье нелегко далось. Мне. Конечно, сейчас с виду всё легко. Только мы с Виталей знаем, как у нас складывалось. Как ему тяжело было… Как он ждал, пока я приму его… пока доверять начну.

— Ты не должна оправдываться и отчитываться, Маша. Будет просто прекрасно, если Инна не поедет к вам на свадьбу. А если вздумает поехать, я ее отговорю, — решительно заявила подруга. — Невозможно просто. Совесть действительно потеряла. Это не прекратится, потому что она ничего такого в своих словах не видит. Люди меняются. Поверь. Потому что меняются обстоятельства. Она твоих изменений не выдержала, роста твоего.

— Так опошлить… обидно… это же ребенок, Эля… как так можно? — обескураженно повторяла Маша.

— Машуль, успокойся. Вот плакать и нервничать из-за этой дуры тебе вообще не надо. Нельзя. Слышишь?

— Слышу, — глубоко вздохнула Мария. — Эля, ну ты же со мной дружишь. Общаешься так же. Ничего же не изменилось.

— Как это не изменилось? — улыбнулась Богданова. — Мы теперь не таскаемся с тобой по забегаловкам, а ходим только по дорогим ресторанам.

И с нами охрана. Шоппинг — это вообще целое событие. Спасибо, что Бажин мне въезд в поселок разрешил, могу, когда хочу, к тебе в гости приезжать. Всё изменилось.