He says, it's mine to give, but it's yours to choose

You're gonna sink or swim, you're gonna learn the truth

No matter what you do you're gonna learn the truth sayin'».

«Bartholomew» The Silent Comedy.

Мария.

После того случая с признанием, день ото дня я стала чувствовать себя все более странно. Появилась раздражительность, я стала дерганой и нервной. И при малейшем предлоге срывалась на Марке. Все понимала, но ничего с собой поделать не могла…

Но самое ужасное заключалось в том, что он начал привлекать меня. Чисто физиологически, но все же…

Это жгло меня изнутри хуже огня, но, опять же, я была бессильна хоть что-то с этим сделать…

Решение проблемы напрашивалось само собой.

Я должна покинуть свой пост. Эта работа больше не для меня, я не справляюсь с ней…

Но так говорил только мой холодный разум, и его голос с каждым днем становился все тише и тише…

Все это копилось и росло во мне, как давление в паровом котле, пока однажды не произошел взрыв.

Марк всего лишь проявил галантность, пропустив меня вперед, когда мы входили через двери его кабинета…

Да, я много раз говорила ему так не делать, но это точно не было поводом и достойной причиной, чтобы вонзить ему нож в печень… А потом еще раз, и еще…

Раны были неглубокими и для неспящего совершенно не опасными, но я никак не могла остановиться.

Марк лежал подо мной на полу, и, не сопротивляясь, просто смотрел на меня. Под этим взглядом я снова вспыхнула изнутри, запахло паленым и от моей одежды потянулись струйки дыма.

Я теряла контроль… Это плохо, очень плохо…

Понимание этого прошло по самому краю сознания, но это помогло.

Дрожа всем телом, с большим трудом я остановила занесенную для очередного удара руку… Пальцы разжались, и кинжал загремел по каменному полу.

А он все смотрел, и смотрел, и я поняла…

Марк знает о моих чувствах.

Осознание этого заставило меня запылать уже буквально. Моя одежда загорелась, глаза засветились желто-оранжевым яростным светом, а вместе со мной загорелся и он…

Но даже это не заставило его оттолкнуть меня. Тогда я с размаху впечатала его тело в стену.

— Это ничего не меняет! — мой голос изменился до неузнаваемости. Все, включая внутренности глотки, пылало багровым огнем ненависти.

К нему. К себе…

— Я все равно убью тебя! — прорычала я, а потом впилась в его губы…

Боль и наслаждение, страсть и ненависть, все переплелось и смешалось в единый тугой клубок…

Не знаю, сколько длилось это сумасшествие…

Опомнилась я уже голая, вся в копоти и грязи. Рядом лежал довольный и такой же нагой принц. Хвала Создателю, у него хватило ума промолчать.

После случившегося я была способна на глупость. Например, убить его. Или себя…

Второе даже более вероятно, чем первое. Себя я ненавидела в десятки раз больше, чем убийцу своей семьи… Я хуже, чем он. Я — предательница. В чистилище для таких, как я, есть особое место…

Да чего уж там… Я уже давно живу в аду…

Не помню, как добралась до своей комнаты в пентхаусе на крыше. Опомнилась уже под холодными струями душа…

Медленно отлепившись от кафельной стенки, пошатываясь, выпрямилась.

Ты сильная, Мария. Помни о задании королевы. Твои чувства не имеют значения, ты умерла давным-давно… Надо просто делать работу, не смотря ни на что.

Уже через час я вышла из душа, и, переодевшись в чистое, вернулась в кабинет.

Здесь уже все было убрано. Марк в новом костюме сидел за своим столом, перебирая бумаги. О недавних событиях напоминало только черное пятно гари на белой стене.

Скользнув по пятну взглядом, я заняла свое привычное место за креслом принца.

Марк даже не повернул головы, только протянул мне через плечо мой кинжал.

Рукоятью вперед.

Сглотнув ком в горле, я забрала его.

Надеюсь, сегодняшнего срыва больше не повторится.

Очень-очень надеюсь…

Я приказала себе не думать о случившемся. Притворимся, что ничего не было.

Да. Так и есть.

Ничего. Не. Было. И точка.

Но, что бы я себе ни говорила, черное пятно мозолило мои глаза, вынуждая возвращаться к себе взглядом. Снова и снова.

Надо рассказать обо всем Изабелле.