Школяр закрыл глаза матери ладонью. Агата нервно переминалась с ноги на ногу. В этот момент она переставала дышать, чтоб не спугнуть чары.

— Смотри, но не замечай. Помни, но не примечай, — бормотал он, тоже закрыв глаза.

После наложения чар в висках появилась противная тяжесть, его вновь затошнило. Он отдал Агате фото и привалился к дверному косяку, смотря, как Агата ставила фото на место. Каждый раз в этом было что-то вороватое. И ничтожное. Но хрень на палочке он?

«Кишка тонка у меня. Отчитываю её, за то, что она не в состоянии даже глаза матери отвести, а сам… думаю, что она своей криворукостью могла бы нас освободить…»

Школяр захлопнул дверь и упал на кровать, уткнулся носом в подушку. Он чувствовал себя выжатым. Где же взять ещё сил? Как стать выносливее, сильнее? Как отвечать за себя?

«Не хочу ждать. Я больше не вынесу. Я хочу жить. Сейчас! Как я хочу! Мне только семнадцать, а как сюда возвращаюсь, так кажется, что всё. Конец. Дыра!»

Он перевернулся на спину, схватил ртом воздух, обвёл взглядом тёмный потолок и ленту света, падающую от неплотно занавешенного окна.

Завтра день практики. Нужно будет спрятаться где-нибудь, может, в парке каком, и потренироваться, чтобы потом сдать экзамен.

«Моя жизнь уже почти у меня в руках. Я не хрень на палочке, я сотворитель, маг. И когда-нибудь обо мне будут говорить».

***

Что ж, можно констатировать, что глаза он научился отводить мастерски. Школяр примостился на скамейке и глазел на народ, распространив вокруг себя ауру незаметности. Пару раз на него чуть не сели, тогда Школяр вплёл в колдовство ещё один тон — желание держаться подальше от этого места. И скамеечку стали обходить по небольшой траектории. Он мог бы попробовать забрать у кого-нибудь из прохожих кофе или ещё какую снедь, купленную здесь же в парке, но тогда он бы оказался вором, а этого ему не хотелось. Достаточно того, что магически он на это способен.

День выдался прохладным, ночью прошёл очередной дождь. Из-за этого ли или ещё почему-то, Школяр ощущал себя по-настоящему прозрачным. Сидеть в метре от людей, мочь протянуть руку и ухватиться… и быть незаметным при этом.

Словно одновременно существовать и нет.

Он мог бы фантомом пройти сквозь толпу, как воздух, как вода. Менять формы, быть гибким, неуловимым. Разве это не мастерство?

Смысл напыщенно называть себя ведьмой? Да ещё и говорить, что злой быть положено. Ерунда.

Он представил себе Галку. Она всегда собранная, отчуждённая, такая невероятно красивая, захватывающая… и холодная. А ещё было в ней что-то звеняще чистое. Один взгляд на неё вызывал у него восторг, немой и всеобъемлющий. Он очень надеялся, что смог создать кристалл ей подстать.

Только очень страшно было, что она его не примет.

«Может, подкинуть?.. Нет, это в началке подарки в портфельчик или в шкафчик подбрасывают. Надо вручить. И объясниться. По-мужски».

Вечера он ждал, как заговорённый, то усердно тренируясь и отвлекаясь от мыслей о признании, то отвлекаясь уже от магии на вздохи по Галочке. Кончилось тем, что он вызвал буйное цветение трав и каскад «зонтиков» из тёплого пара. Из парка он сбежал к реке, спустился к самой воде, испачкал джинсы в грязи и чуть не рухнул прямиком в холодную воду. Отдышавшись и взяв себя в руки, Школяр занялся преобразованием камушков, но предварительно свёл с себя всю грязь и зелень.

С каждым часом ему становилось всё неспокойнее.

До вечера он голодал, лишь после четырёх часов дня купил в палатке пончик и кофе.

«Ничего, вот освоюсь с кристаллами и стану продавать камни для амулетов, вот тогда быстро в гору пойду!» — утешал он себя.

Наконец промотавшись по городу до сумерек, Школяр отправился в Ковен. Там он первым делом осведомился о расписании занятий, заглянул в столовую и заморил червячка, после чего, готовый к подвигу, стал дожидаться Галочки.

Галочка пришла рано, в стильном чёрном костюме. Школяр вновь смутился, подумав, как неказисто и буднично выглядит в своих поношенных джинсах, самой обычной футболке в розовую полоску и немного растянутом жёлтом джемпере. В мантиях тут, конечно, не ходили, но у Школяра сложилось впечатление, будто многие девушки посещали ещё и особые кружки по чародейской моде.

Он поздоровался, сбивчиво, застенчиво, тихо и слабо.

Галка посмотрела на него так, словно он собирался ей таракана в кружку бросить.

— Можно отвлечь тебя ненадолго?

— Нельзя, — отрезала она сразу же.

Он понурил плечи, не веря, что вот так сразу провалился.

— Я ненадолго.

Теперь, если верить взгляду, тараканом стал он сам. Да что ж такое!

— Зачем? — спросила она, чем обескуражила его.

«Вот что такое "без ножа резать", значит… ужас…»

— Я… я, знаешь… Я…

Ему показалось, что он задыхается, а время застывает: чёрные бровки хмурятся, сиреневые глаза смотрят совсем уж обидно, её шею так красиво охватывает чёрный кружевной воротничок, ещё через кружево видно ключицы… Он горит, горло горит, уши горят, щёки давно сгорели, а слова всё не идут.