— Знаю, — в голосе девушки слышится вина. — У меня те же воспоминания, что и у тебя. Обязательно это обсудим, но сначала разберись со своим дружком.

— Артём? — Саша вопросительно поднимает брови. Удивительная, наверное, картина: я набираю номер милиции, начинаю стонать, а затем замолкаю и отстранённо стою.

— Чёрт бы тебя побрал, Саня! О чём ты хочешь поговорить? — говорю и кладу телефон обратно в карман.

Напарник замялся.

— Я хочу спросить… Зачем ты пожертвовал собой ради спасения Дениса Владимировича?

Вот такого вопроса точно не ожидал. Нужно ли что-то выдумывать или просто сказать правду? Будем мыслить практично. Рано или поздно Сашу всё равно поймают и будут допрашивать, а значит, спросят и про меня. Если он скажет, что проткнул моё тело ножом, то это вызовет лишние вопросы, ведь от раны не осталось даже шрама. Не уверен, что это является какой-то уликой против меня, но ничего хорошего в себе точно не несёт. А вот если удастся убедить Сашу умолчать о произошедшем, то вся история со складом и закончится. Но для этого нужно завоевать его доверие и, скажем так, склонить на свою сторону.

— Молодец, — одобрительно говорит Люси. — Так ты всегда и должен мыслить.

— Помолчи. Не до тебя сейчас.

Расслабляю тело и опускаю ключи, чтобы хоть слегка разрядить атмосферу на лестничной площадке.

— Знаешь, Саш, я просто хотел умереть, — пытаюсь говорить максимально спокойным голосом. — Думал, что это решит все мои проблемы. Только вот не учёл одного: вместе с проблемами я отдаю и возможности всё исправить. В момент, когда уже, можно сказать, умер, мне стало дико хотеться доказать себе, что я не слабак и способен не просто решить свои проблемы, но и добиться чего-то большего. Необязательно даже становиться известным музыкантом или политиком; можно стать тем человеком, который вдохновит кого-то другого на великие поступки. Осознание того, что я не оставил частичку себя хоть в одном человеке, взбесило меня больше всего. Возможно, именно дикое желание это исправить и помогло выбраться с того света.

— Складно стелишь, фраерок, — зазвучал голос Люси.

— Я вообще-то пытаюсь завоевать доверие Саши! Да и откуда ты таких слов нахваталась?

— Изучаю твой лексикон, пупс, — Люси хихикнула. — Решила поднять тебе настроение. Это, вроде, юмором у вас называется.

— Думаешь, что сейчас время для этого?

— Абсолютно точно. Ты был слишком напряжён, а это отнюдь не плюс в переговорах.

— С чего ты взяла? Напряжён — значит вооружён.

— Там по-другому…

— В нашем случае именно так и говорится. Люси, не забывай, что передо мной сидит человек, убивший другого человека. От него можно ожидать чего угодно: резкого нападения, например.

— Раз уж такой умный, то сам с ним и разговаривай. Я пошла спать дальше, — кажется, что даже с обидой, говорит девушка.

— Ты ведёшь себя, как… Как я!

— Да потому что у нас с тобой один мозг, придурок!

Какой же бесящий у меня сосед по телу. Разговаривает, словно истеричная баба во время месячных. Но она права: эта манера общения полностью совпадает с моей. Вот блин, неужели я так же выгляжу со стороны?

— Артёмка, хочешь секрет расскажу? — Люси явно желает добить меня. — Когда слились наши тела, наши сознания тоже объединились. Это касается и манеры мышления, и манеры общения, прочего такого. Но это работает не как среднее арифметическое от суммы. Твоя истеричность не компенсировалась моей логикой, образовав нечто среднее. Просто теперь ты хоть иногда можешь мыслить логически, а не поддаваться эмоциям. У меня же абсолютно обратная ситуация: несмотря на доминирование логики в моём мышлении, иногда я могу вести себя, как истеричка.

— Иногда? Да ты всегда такая.

— Мы с тобой два сапога пара. Займись лучше не ссорой со мной, а своим напарником. Arrivederci.

Тяжело вздыхаю.

— Саша, не обращай внимания, что я иногда молча зависаю. Болезнь у меня такая — люсицилизм.

— Ага, — удивлённо кивает головой мужчина. — Артём, но как же ты смог выжить? Я ведь сам доставал нож из твоей груди…

— Вот этот момент нам нужно обсудить, — специально делаю паузу. — Понимаешь ли, я не помню, как смог выбраться. Как только в меня вошёл нож, память исчезла. Очнулся утром в своей квартире и даже без царапины на том месте, где должна быть рана.

— Как так…

— Именно поэтому у меня будет к тебе просьба, — напарник выглядит совсем подавленным и растерянным. Сейчас самое время: — Забудь о моём падении на нож. Я понятия не имею, куда исчезла моя рана, но не хочу иметь никаких дел с милицией. Да и тебе срок поменьше дадут, если убрать инцидент со мной.

Не знаю, стоило ли рассказывать Саше о пропавшей ране, но думаю, что такое откровение поможет мне завоевать его доверие.

— Не могла ведь она просто так пропасть…

— Смотри, — я поднимаю майку. Мужчина с выпученными глазами всматривается в каждую клеточку на моей груди. — Убедился? Так что давай поможем друг другу и забудем об этом.

— Хорошо, — неуверенно отвечает напарник. — Мы ведь всё-таки не чужие люди, да и раз уж исправить случившееся не могу, то хоть так помогу.

— Спасибо, — искренне говорю я. Почему-то появляется чувство уверенности, что Саша действительно никому не расскажет. Он мужик хороший. То, что произошло тогда на складе, совсем на него не похоже. А почему бы, кстати, не расспросить его об этом?

— Саш, зачем ты всё-таки поджёг склад?

Мужчина опускает голову.

— Если бы только поджёг, — напарник сжимает кулаки. — Так ещё и Ильдара убил…