Ну, может быть и не нарасхват, но со стабильно растущим числом заказов, перспективами, интересными знакомствами и хорошими отзывами. Постоянные клиенты доверяли Леське не только семейные обеды, но и серьёзные мероприятия, для организации которых уже приходилось нанимать помощника.

Она ценила своё время и умения, уже не тратила себя на тех, кто повёл себя нечестно или неуважительно, кто относился к её работе, как к неквалифицированной, кто воспринимал Леську, как человека третьего сорта, кто считал обман не таким уж большим грехом.

Ведь и она своими клиентами дорожила: они не давали её усилиям пропасть втуне. Отдавая должное Леськиному мастерству, люди показывали, что ставят результаты её труда выше простой оплаты деньгами.

Смогла бы она работать, не получая отдачи? Кулинарить ради процесса, ради сноровки, создания новых рецептов, развлечения, отправляя в мусорное ведро результаты?

Смогла бы любить своего ребёнка, не улыбайся он ей в ответ? Любила бы, не видя, как маленький ураган несётся навстречу и обнимает колени? Не слыша неумелое: “Ма-ам”? Не щекоча до колик? Не смеясь до икоты? Не любуясь измазанными зелёнкой щеками? Не разглядывая вместе червяков в лужах? Не защищая лягушек и улиток? Не беря вечером на руки и не прижимая крепко, наслаждаясь вертлявым тельцем? Не чувствуя, как детская рука, теребит волосы, когда они вместе склоняются над иллюстрациями?

Любить ребёнка смогла бы. А вот работать нет.

Однозначно, она не смогла бы прожить без своих заказчиков. И дело было не только в деньгах, которые давали ей хлеб, и масло, и дом, и одежду. Дело было в отзывах, которые, она знала, передаются из уст в уста. В маленьких заметках Вконтакте, в подписи «изумительный» под фоткой её летнего салата в Инстаграм. В уверенности, в чувстве значимости, которое давал каждый новый клиент, в звонках от незнакомых людей, ссылающихся на друзей, у которых Леська работала, в письмах, где оговаривались условия и даты предстоящих обедов, в жизни, которую она не променяла бы ни на какую другую.

2

Если не привыкли бы вот так скитаться,

То давно бы обозначили места для постоянства.

Поломанные. “Та сторона”

Леська поставила рабочий саквояж на высокий стул рядом с кухонным островком и огляделась. Два больших окна с французскими шторами, перекликающимися с цветом шкафчиков, латунные ручки на дверцах тёмного дерева, тяжёлые высокие стулья, дорогущая духовка (которая выдаст не самый лучший результат, увы!), индукционная плита, засохшие цветы в микроскопической вазочке, забытые кем-то орешки на подоконнике — неидеальная чистота. Мелкий классический узор на фартуке цвета топлёного молока, плоский телевизор чуть выше уровня глаз. Встроенные потолочные светильники столь любимого равномерного освещения и две большие люстры над островком. На одном из холодильников неумелые рисунки: вислоухий жираф, радуга, кто-то, отдалённо напоминающий кролика.

Леська с наслаждением глубоко вдохнула и улыбнулась. Кухня в этом доме была большой и просторной. Такой, как она и ожидала увидеть у Ксении. Видно, что хозяйка любила здесь готовить.

Похоже, ей будет комфортно сегодня.

Несмотря на тяжёлую, массивную мебель, помещение пронзали тёплые лучи света. Сентябрьское солнце, как заботливая фея-крёстная, протянуло руки сквозь бесконечную атмосферу и прислонило ладони к столешнице перед Леськой. Она медленно щёлкнула выключателем, проверяя дополнительные лампы. Вечером, когда сумерки завладеют домом, они ей понадобятся. Свет послушно зажёгся над плитой, у кладовки и даже под телеком. Ещё одна мелочь, позволяющая не отдавать энергию лишнему беспокойству.

Прислушиваясь к звукам ещё дремлющего дома, Леська стянула футболку и переоделась в тонкую белую рубашку. Повязала длинный, почти до пола, кремовый фартук, два раза обернув стан и стянув концы пояса на спине. Сразу положила визитки в правый карман — никогда не знаешь, как скоро они могут понадобиться. Убрала все, до единого, волосы под колпак. Нашла новостной канал и прикрепила рядом с детскими художествами меню.

Сегодня в нём значились: салат с камчатским крабом, салат греческий, запечённый козий сыр с мёдом, омуль с луковым джемом — это закуски. Пироги с семенами льна и грибами, с капустой. Свежий ржаной хлеб. Стерлядь в икорном соусе, лазанья, котлеты из мяса индейки, фаршированные грибами, и оленина в сметане. Два гарнира. На десерт чернослив, начинённый кремом со свежими ягодами и фундуковый бисквит с ароматом кофе.

Напитки являлись прерогативой Миши — сегодняшнего Лесиного партнёра, официанта и помощника в одном лице. Он должен был прибыть вечером, за два часа до ужина.

Меню они обсудили с Ксенией ещё три недели назад, когда договаривались о самой работе.

— Всё должно быть по-домашнему, — объяснила Ксения, — это всего лишь небольшое торжество, почти семейное, — день рождения моего мужа.

Леська тогда ещё заметила, что в уголках больших серых глаз молодой заказчицы скопились микроскопические искорки грусти.

Ей было лет двадцать пять, не больше. Почти ровесница Леськи. Светлые прямые волосы обрамляли узкое лицо. Небольшая щербинка между резцов служила причиной мягкой шепелявости. Ксения была одета в классическую узкую юбку палевого цвета и белый кардиган, окутывающий худенькую фигурку, как шкура медведя. Стиль оверсайз делал её как будто бы старше: не будь громоздкой одежды, молодая женщина сошла бы за модель-переростка.

— Приедет много гостей, которыми я должна буду заниматься, будет несколько друзей, коллег и родственников с моей стороны и со стороны Максима, — уточнила она. — Мне просто за всем не угнаться.