Шрифт:
Через несколько месяцев рослые красавцы, как правило, возвращались в ресторан, обременённые подарками и модной одеждой, подыскивая себе новых хозяек. Поговаривали, что некоторые уходили не только на содержание, но и оформляли отношения официально. Таким завидовали…
Предложи Максиму подобную работу дома, шутник долго бы собирал зубы с пола. Здесь же деваться особо некуда, с работой плохо вообще и особенно плохо для сомнительного иностранца, неважно говорящего на немецком.
Колчаковский проект для Парахина оказался неудачным. Что-то интересное у белогвардейцев наклёвывалось, но после получения первого взноса Максима оттеснили в сторону. Он подозревал, что вторую часть обещанных денег вряд ли получит.
— Малой оказался умнее меня. — пробормотал бандит, идя с заказом к кухне, — сдёрнул вовремя, а я тут подвис, да и не уйдёшь особо. Валерьевич, сука!
Неизвестно, виной тому Аркадий Валерьевич или белогвардейцы сами догадались стреножить Максима, но операция получилась изящной. Всего-то полицейский, остановивший на улице подозрительного иностранца, да проверивший документы с пристрастием.
Неспешно завертелось дело, и Максим на ближайшие месяцы стал невыездным. При наличии настоящего нансеновского паспорта наличие второго, фальшивого, не грозило ему ничем серьёзным. Ровно до тех пор, пока он остаётся в Берлине, под колпаком полиции.
Опытный, матёрый эмигрант наверняка выкрутился бы из неудобной ситуации, но человек из двадцать первого века, попавший в век двадцатый считанные недели назад, не знал всем известных мелочей. Дёрнешься и окажешься… пусть не в розыске, но отметка немецкой полиции о неблагонадёжности может крепко помешать не только в Германии, но и во Франции.
Будь у него нормальный паспорт, всё было бы иначе… а пока как привязанный. Деньги есть, но… сумма, достаточная для достойно жизни на пару лет в провинции, совершенно недостаточна для столицы.
Комнатушка в заведении Мацевича, вкупе со скудным двухразовым питанием от щедрот РОВС — мечта многих белогвардейцев. Возможно, через несколько лет скитаний Максим бы и сам упростился, привыкнув довольствоваться малым и не стремиться к лучшему.
Пока же мужчина не успел отвыкнуть от ежедневного мытья, от трёхразового питания качественными продуктами, от добротной одежды…
Главное же, что привычки к роскоши выходца из двадцать первого века оказались не зряшными. Чистоплотность, рельефная мускулатура и качественная одежда дали ему работу в этом чёртовом ресторане! А там… кто знает? Главное зацепиться.
Мужчина начал потихонечку подходить к мысли, что если вовсе уж припрёт, то и на содержание пойти придётся. Мысль эта раз за разом приходила в голову, вытесняемая старыми понятиями.
— Силён русский, — присвистнул Доминго, сдвигая на затылок плетёную из соломки шляпу, — не спина, а картинная галерея. Хорошего вы раба притащили, парни!
Главарь захохотал, и бандиты засмеялись вместе с ним.
— Свободен! — Доминго с силой хлопнул по спине сидевшего передо мной китайца, чья кожа послужила мне холстом. Китаец вздрогнул от боли всем телом и поспешно вскочил, засеменив прочь, на ходу натягивая грязную рубаху.
Невольно отмечаю, что у китайца, трудящегося по двенадцать часов в день в нечеловеческих условиях, одежда заметно чище, чем у бездельничающих бандитов. Да и пахнет от него… не слишком хорошо, но всё не застарелым, многодневным потом и таким же застарелым дерьмом.
С невозмутимым видом кланяюсь слегка главарю и убираю иглы и краски.
— Слышь, русский, — склоняется ко мне незнакомый бандит, обдав смрадным дыханьем, — ты мне первому сделаешь! Я вот какую…
— В болото иди кайманов ебать! Первому ему, ослоёбу! — Прервал монолог другой, не менее вонючий бандит, — Ты тут что, самый главный? Поперёк Доминго и авторитетных парней вылезти решил?
Началась безобразная свара, в которую включились все присутствующие, кроме меня. Среди этой братии татуировки в моде, но никто не может похвастаться по-настоящему качественными татуировками, всё больше партаки [75] . Пресловутый ягуар — вершина местного творчества, признак нешуточной гордости владельца. Качественная татуировка подчёркивает статус владельца оной, а игры с очерёдностью — иерархию в стае.
Ругань разгорается, парни хватаются за ножи и мачете, но пока не вытаскивают железо. Вижу Леона, мрачновато глядящего на меня, но стоящего в стороне от свары. В глазах вселенская обида на несправедливость жизни.
75
[75] Слово ну очень жаргонное. Обозначает испорченную, «запортаченную» наколку, татуировку. По-видимому, происходит это слово от «портачить».
— Могу поправить и старые, — сообщаю в пространство, — это сложнее, но решаемо.
— Решаемо, русский? — Нарисовался передо мной Альваро, — Что для этого нужно?
— Инструменты краски и… — показываю на колодки, — нормальные условия.
— Нормальные тебе, — щерится Альваро, — а в реку не хочешь, с другими рабами алмазы мыть?
— Руки, — торопливо перебиваю заводящегося бандита, — у меня не должны дрожать руки. Работа тонкая, ювелирная. Дрогнет рука, и рисунок уже не тот.