Наместники, воины, зельеварцы, хозяйственники, каждый просто делал то, что мог. Сорны снова заняли свои места в карауле, как лучшие из охотников. Из-за общего выброса и отключки серверов не было ни Дардион, ни Олдера, ни Галиша. И Верммут сейчас носился как ошпаренный, пытаясь разобраться с происходящим. Венера тоже не теряла времени и как и прежде верно пожирала всю боль и горечь от потерь, что ощущал народ. Она съедала весь их страх и забирала гнев, оставляя только надежду на светлое будущее. Алекс со всеми замковыми слугами размещал пришедших, готовил еду и ходил крафтить растения на зелья. Он создал несколько сотен иллюзорных комнат и теперь ежедневно обновлял их, пытаясь хоть как-то облегчить жизнь все приходящих и приходящих созданий. А еще он ждал. Ждал короля. Это единственное, что заставляло его держаться. У него никого не осталось. Ни мамы, ни Томаса ни стало. Остался только он, только Лациф. Он ему как отец, он тот, кто никогда не предаст и не сбежит. Он тот, кто всегда останется рядом как бы тяжело не было. Теперь только ему одному во всем этом мире он мог доверять. Дворецкий стер пот со лба, стиснул зубы покрепче и продолжил толочь зелень в большой миске для зелья исцеления, помогая Лоре и Бетти, которым не хватало рук.

Наступила новая ночь и в небе поднялся Марс. На черном полотне засияли яркие звезды и Занкийцы рухнули на колени, умоляя свое божество помочь им и сберечь хоть что-то в их жизнях. Лунное дитя слышало их просьбы. Каждый раз с наступлением его времени Марс обогревал всех, до кого могли дотянуться его руки благославением сладкого сна и создания засыпали, не видя ни кошмаров ни страха. Венера смотрела на эти сияющие лучи на темном небе, когда к ней подошел Верммут. Он внимательно поглядел на деву, парящую в сантиметре над землей и попросил:

— Забери мои страхи, а? Сил больше нет.

Но ничего не произошло. Она лишь молча смотрела на него.

— Ты же знаешь что я не понимаю тебя! — вдруг заорал взбесившийся эльф. — Бессмысленно вот так пялиться! Плохо мне! Помоги!

Она медленно протянула свою руку и резко вцепилась в его шею. Болезненная хватка заставила парня задохнуться. Нахлынуло. Чужие слова, какие-то мысли, не его чувства, не его воспоминания. Голова заболела, закружилась и вдруг посреди всего этого хаоса он услышал:

"Я могу забрать твою тревогу.

Нет, спасибо, пусть останется. Она не дает мне расслабляться."

Выпустила. Эрик тяжело дышал, колени дрожали, холодный пот покрыл всю кожу.

— Я слышал…слышал-пытаясь собрать себя в кучу, прошептал парень.

Она кивнула.

— Да-истерично засмеялся парень, — точно. Не время расслабляться-Верммут хохотал сквозь слезы и не мог остановиться. — Что за черт-громко смеялся он. — Мне так плохо Венера! — голос перешел на крик, — ведь это я сказал ему оставить тебя в замке! Ты бы защитила Тома от той чертовой стрелы, что убила их обоих! — парень зарыдал, медленно сползая на землю и пряча лицо в ладони. — Как же я виноват, Венера…

Ее невесомая рука вновь накрыла его голову и новый поток чужих воспоминаний окутал эльфа, заставляя забиться в припадке боли:

"Я сказал. Значит сказал!" — глухо прозвучал знакомый голос в его голове.

Эрик рухнул без сил и, тихо всхлипнув, кивнул.

— Так и есть. Он никогда бы меня не обвинил. Он явно во всем обвинил себя…Но от этого мне только хуже! — парень стих и лишь его дрожащие плечи давали понять, что он все еще плачет, а Венера вскинула руки к небесам и серебрянный лучик коснулся парня, что в миг смолк и уснул блаженным спокойным сном.

"Спасибо, брат."

— Рур, мы так долго не протянем. Нужно постоянно двигаться, иначе нас засыпет.

Кротолюди сидели под землей, что исходидась в дрязге. Их качало и рыть не получалось. Пути возвращения домой давно завалило. В этой кутерьме было тяжело ориентироваться и сейчас они двигались только когда чувствовали запах золота. Другого навигатора у них не осталось. Несколько дней пути уже успели унести в белом сиянии возраждения нескольких строителей и сейчас, оставшиеся кротолюди, порывались сквозь толщу падающей земли. Они не могли отступить. Врожденное чувство ответственности не отпускало их обратно. Поручение необходимо выполнить, особенно когда они уже так близко.

Рур как локомотив тянул за собой остаток своих строителей, то и дело выжидая очередную вздрязгу и выстраивая укрепления. Они не могут просто уйти, если эти места окончательно завалит неизвестно смогут ли они потом вновь отыскать столь тонкий аромат под этими килатоннами земли. Цветные тепловые картинки мигали и ежесекундно менялись, замедляя двежение Рура и то и дело заставляя его сомневаться в выбранном направлении. Наконец когтистая рука смахнула очередную порцию земли и уткнулась во что-то твердое.

— Камень?

Они торопливо стали раскапывать находку и кротолюд радостно улыбнулся:

— Это же барьер!

Прямо перед ним мутнела арка защитного барьера, внутри которой красовался роскошный золотой дворец.

Кевин совсем потерял надежду. Уже несколько дней Цивитас недоступен. Сервера не работают и эта чертова полоса загрузки висит на нуле. Он каждый день вчитывался в новости, но там не появлялось ничего, что могло бы прояснить ситуацию. Корпорация никак не реагирует на гневные послания игроков, ссылаясь на обычные технические работы, производимые из-за обновления оборудования. Но о нем ни слова не было в предупреждениях. За ожидание всем были обещаны приятные плюшки, но отчего-то это совсем не радавало. Неизвестно, что сейчас творится на той стороне. А что если все настолько плохо, что он просто больше не сможет вернуться? А вдруг он больше никогда не увидит ребят? Как ему жить дальше? Прозибать в этом отстойнике без всякой отдушины? Тянуть эту лямку, которая все сильнее затягивается вокруг шеи? У него и до этого не было особого желания действовать на этой стороне, а теперь он и вовсе остыл. Ему надоела реальность с ее ограничениями и правилами. С ее неведомо кем выдуманными традициями и обязательствами. Все эти люди, что окружают его и насмехаются над ним, все эти старые посеревшие дома. Его бесполезная работа, не дающая ни капли достатка, но при этом отнимающая все силы. Он как апельсин, давно уже выжат досуха. Он в одном шаге от потери Цивитаса, он словно на краю пропасти.