Андре представлял себе, фантазировал, каким может быть Ньюберипорт.

– Стоило бы заранее забронировать местечко в кафе, но это же спонтанная поездка, поэтому, думаю, что свободное место найдётся – голодным точно не останусь.

Приехав в на место, Винкерт оставил машину на платной парковке, и отправился бесцельно бродить по городу, вбирая в себя новые впечатления от всего увиденного. Благодаря пешей прогулке он оказался на Вашингтон стрит.

– Надо же, как схожи между собой Бостон и Ньюберипорт, – думал про себя Андре и почувствовал с улыбкой, будто и не уезжал никуда из Бостона.

Он прошёлся по улицам, усеянными такими же трёхэтажными и четырёхэтажными домами из красного кирпича, здесь так же полно чёрных металлических цветочниц с пурпурно-алыми, лилово-аметистовыми и кораллово-розовыми цветами. И даже тротуар в такой же цветовой гамме – пестрит, хаотично играющими разноцветными кирпичиками: красными, тёмно-бежевыми, светло-серыми. Винкерт двигался, и увлечённо рассматривал всё вокруг, и неожиданным для себя образом очутился на Мерримак стрит. Ярдах в пятидесяти громоздился причал с прогулочными шлюпками, лодками и белоснежными яхтами. Парень подошёл к воде, осмотрелся, и ощутил ужасный голод, утолить которой хочется свежайшими морепродуктами. По правую руку находился небольшой ресторанчик морской кухни с подходящим названием Salmon and Oyster4. Он был встроен в красном кирпичном трёхэтажном здании, на первом этаже которого расположились ещё два, мирно соседствующих заведения. И над каждым свой корзинный маркиз – грифельно-серый, изумрудно-зелёный и чёрный в золотом обрамлении. Над рестораном Salmon and Oyster обозначился чёрный с золотым тканевый козырек, и вывеска также чёрного цвета с искусно выведенными золотыми буквами. Андре зашёл в ресторанчик и обомлел, словно ощутил дежавю5: внутренне убранство заведения очень схоже с обстановкой бистро, в котором он и Люк иногда проводят время за ланчем: почти такие же тёмно-графитовые деревянные столики и стулья, расположенные в два аккуратных ряда, единственное, вместо красных кирпичных стены – белые. Небольшой по площади ресторанчик хранил атмосферу уюта и радушия. А везение и тут не покинуло парня – свободный столик, словно гостеприимно ждал его. Посетителей было сегодня не так уж и много. Одни увлечённо и шумно делили общение между собой, и рассыпались в восторгах и восхищениях от блюд. Другие бессловесно утоляли голод, вдумчиво разглядывая стены, увешанные картинами с рыболовной и просто морской тематикой. Андре выбрал себе самый дальний столик от входа с видом на пристань и морские суда и принялся за изучение меню, кричащего о разнообразии блюд, которые в свою очередь молчаливо сулили гастрономические восторги. Хотелось перепробовать всё, и в порыве хищного голода Винкерт заказал салат из рукколы с грейпфрутом, лосося crudo6, спаржу, процветающего зелёного цвета, рулет с омарами, домашний хлеб, шоколадный десерт и в завершении этой буйной феерии морозный лимонад из лайма с листиками мяты.

– Жаль, нельзя сейчас побаловать себя белым вином, которое как нельзя лучше сочетается с блюдами из обитателей морских глубин. – Думал Андре, стараясь не спеша, поглощать, осторожно смакуя каждый кусочек морской симфонии. – Как правило, в будни просто проглатываю пищу для поддержания тела в пригодном для офиса – рабочем состоянии: то мысли о работе отвлекают от вкуса, то меланхолия, то ещё что-нибудь. А именно здесь и сейчас не нужно никуда спешить, можно вкушать, наслаждаться и испытывать обширную гамму эмоций, погружаясь в чревоугодный рай…

Закончив ужинать, парень не торопясь, изучил карту Ньберипорта и пришёл к выводу, что не плохо бы было остаться в этом городе, и провести здесь выходные, но финансовая сторона этого вопроса всё решила за него. Андре расплатился за ужин, неспешно окинул прощальным взглядом обстановку ресторанчика, фиксируя каждую деталь в своей памяти, и словно в замедленной съёмке, покинул его. Он проник на вечернюю улицу. Винкерт прогулялся по Стейт стрит, заботливо освещённой чудесными фонарями и вывесками многочисленных магазинчиков. Уже совсем стемнело, и это означало, что пора возвращаться домой. Андре продолжал вбирать в себя атмосферу нового места, проникался ею, насколько это было возможно, и запоминал, чтобы позже испить с послевкусием из источника памяти.

Внутренний, противоречивый, и очень нервный комок всё же дал о себе знать. Он испытывал с одной стороны экстаз от спонтанного путешествия, новых ярких впечатлений, а с другой стороны – горечь от того – сколько городов он так и не увидит. Обратная дорога в Бостон неслась и рассекала дьявольски смуглый поздний вечер. Вместо любимых песен – беззвучная тишина, и только собственные мысли гулко впивались в душу Винкерта, заставляя сердце растерянно съеживаться в груди:

– Даже, если в понедельник брошу свою работу, и всю жизнь буду путешествовать, я столько всего не увижу, столько всего не узнаю, не попробую! Пронесётся целая жизнь, а мне откроется лишь малая толика от всего мироздания…

А интуиция, увы, не обманула,

Затмила разум мой твоя фальшь-речь –

Ей удалось во мне посеять горечь,

От блеска хищных глаз твоих отвлечь.

Адам Филберт.

И вновь понедельник циклично подкараулил Андре, знаменуя старт новой рабочей недели. Однако в этот раз первый будничный день бросил весомую тень на внутренние печали Андре, и Винкерт пребывал в приподнятом настроении. По дороге на работу парень погрузился в мысли своего предстоящего путешествия по проспекту воспоминаний, сознательно игнорируя фантазии, с участием Дарси. Это был маленький бунт, и как первый сигнальный маячок, только слегка намекающий на начало конца сильной любовной привязанности.

Так же в голове появились ясные творческие мысли, которые уже необходимо было фиксировать, иначе они растают без следа. Не успел окрылённый Андре влететь на своё рабочее место, как Люк преградил ему путь.

– Доброе утро.

– Доброе.

– Как ты?

– Ничего.

– В пятницу вечером хочу познакомить тебя кое с кем. – Выдержав довольно длительную паузу, с серьёзным лицом, и приглушённым тоном проговорил Люк.

– Даже так? – вопросительно поднял брови Винкерт с игривыми нотами в голосе.

– Ким особенная.

– Ясно. За примитивным словосочетанием: «Ким особенная» скрывается то, что напыщенный самодовольный индюк с раздутым эго не может получить желаемое от девушки. И в связи с этим у него сильно помято самолюбие. Всё дело в твоей маме, Люк. Отец вас бросил, когда тебе было всего пять. Неудачные попытки матери вновь построить семью покалечили тебя. И теперь ты пытаешься выдрать у большей части женского населения Бостона недостающую тебе любовь. – Эти мысли Андре оставил при себе.