– Здравствуйте, дядя Олег, а Коля дома?

– Нет, его нет. Ты ведь Мия Вернар? Дочка актрисы Елизаветы Вернар?

– Да, это я. А где же Коля?

– Он уехал. Его пригласили играть в юношескую сборную за Москву, – дядя Олег был тренером по футболу, довольно успешный в прошлом футболист.

– И когда же он вернется? – наивно спросила я.

– Дай Бог, никогда, – усмехнулся дядя Олег. – А что это за тортик, ты его Николаю принесла? – спросил он, протягиваю руку.

– Это моей маме, она сегодня приезжает, – экспромтом соврала я, одергивая руку, которой держала торт.

– А, маме, – на его лице появилось выражение, какое бывает у толстых котов, когда те сыты, – ну, передавай ей привет, – кот, чисто сытый кот. Мне показалось, что он даже облизнулся.

– Хорошо, я передам, до свиданья.

Ответа, впрочем, не последовало. Я чувствовала себя отвратительно, как будто наткнулась на что-то склизкое и холодное. В голове звучала фраза, сказанная этим сытым котом: «Дай Бог, никогда». «Никогда» в детстве понимается, как что-то имеющее срок окончания, но никак не что-то несбыточное. Я быстро шагала домой. Как это никогда? Почему он не простился? Хоть бы записочку оставил. «Никогда», – гулким эхом раздавалось в моем сознании.

Как дошла до дома, не помню. Папы не было, я знала, что он ушел к приятелю в гости. Это было очень удобно для меня в тот момент. Никаких вопросов и обеспокоенных взглядов, я могла не притворяться, что у меня все хорошо. Поставив торт в холодильник, я отправила поздравительную открытку в мусорное ведро. Хлопнула дверка шкафа под раковиной, а я стояла, задумчиво всматриваясь в пол. Мне нужны были ответы на вопросы, которые терзали меня. Я знала, где их искать, потому, наступив себе на горло, отправилась обратно к дяде Олегу. Я снова очутилась перед знакомой дверью и с замиранием сердца ждала появления обладателя ленивых шагов.

– Это опять ты, – протянул толстяк, растягивая рот в фальшивой улыбке.

– Дядя Олег, я хочу знать, почему Коля уехал не попрощавшись.

– Я отвечу тебе, почему. Я не дал ему возможности сделать это. Времени было в обрез.

– Тогда, может, вы дадите его адрес в Москве?

– Зачем это?

– Письмо хочу написать.

– Не думаю, что это хорошая идея, – в его голосе зазвучали ледяные нотки, – видишь ли, крошка, вчера у нас с Николаем состоялся серьезный разговор. Моего сына ждет большое будущее, он мальчик одаренный, но для того, чтобы развить его талант по максимуму, нужно измениться. Сменить место жительства, отдав предпочтение большому городу, специальной школе и определенному кругу людей. Другими словами, Николай больше не будет вытирать тебе сопли, Мия. Я выставляю квартиру на продажу, – это была точка, и дверь с грохотом закрылась.

Я стояла, как облитая грязью, мне даже стало противно от самой себя. Тупая боль подступала к вискам, вне себя от унижения и обиды я убежала. Я бежала и бежала до тех пор, пока не остановилась на том самом песчаном пляже возле водохранилища. Одна мысль сменяла другую, я почти не обращала внимания на то, что сказал дядя Олег. Это было мелочью по сравнению с тем, что у меня больше не было друга. Его нет нигде, ни в одном дворе нашего города. Его нет нигде, и одновременно он всюду: в этом горячем песке, в ветре, в этом солнечном дне и в воздухе, и в качелях во дворе, и даже в подорожниках, которыми он заклеивал мои разбитые колени.

Я села на песок и рассеяно начала пересыпать его горстями с места на место.

«Время отбирает у нас самое дорогое», – вспомнились мне слова отца. Но время было тут ни при чем. Это «сытый кот» забрал моего друга в свой большой город и свое будущее. Может, ему и вправду будет там лучше? Но он мог что-то придумать, чтобы попрощаться со мной!

Покрыв колпаком презрения сытого кота, я все еще размышляла, как быть с Колей.

– С днем рождения, Коль, – смиловалась я, отправляя камешек в воду.

По возвращении домой, я застала отца за чтением книги. Он обладал той родительской чуткостью и мудростью, которые позволяли ему понимать все без слов и не приставать к ребенку с расспросами. Я молча ушла на кухню, закрыв за собой дверь, налила чашку чая. Затем открыла холодильник, не знаю, что я хотела взять, но заметила, что торта там нет. Это было единственное вещественное доказательство сегодняшней трагедии. Как ни странно, но плакать мне совсем не хотелось, я спрятала свою боль так глубоко, как смогла.

Отныне почти каждый день на протяжении многих лет я буду видеть своего друга во сне.