Просыпаться под такую песню зимним утром и приятно, и легко. Старенькое радио на кухне работало исправно.

Юная девушка мирно дремала, рассыпав кудри по подушке. Холодное зимнее солнце играло с ними, заставляя локоны переливаться всеми оттенками янтаря. Под подушкой пикнул и завибрировал телефон, оповещая о пришедшем сообщении. Девушка, щуря спросонья глаза, прочитала: «Мия, привет! Через две недели начнутся новогодние корпоративные вечера и городские елки. Не хочешь поработать? Если да, то жду сегодня тебя к семи на студии. Осин А. Л.». Это был художественный руководитель, он же продюсер и идейный вдохновитель студии эстрадной песни «Формат», где воспитывались вокалисты. Мия занималась там вот уже девять лет. По достижении совершеннолетия Мию стали брать на взрослые концерты и платить деньги за выступления. Много концертов в год не получалось, так как концерты и корпоративные вечера устраивали по большим праздникам. Редко, но метко. В прошлом году за новогодние концерты Мия заработала почти двадцать тысяч рублей. Очень недурно.

– На правах старшекурсницы ты прогуливаешь первые пары, дочь? – веселым голосом спросил отец девушки.

– Нет, пап. У старшекурсниц вообще нет прав, особенно на сон, – проворчала Мия, застилая постель.

Это был тот самый день, который вмещал в себя шесть часов философии. Традиционно девушки, одногруппницы Мии, засыпали к концу шестого часа. Но сегодня разразились жаркие споры, так как преподаватель философии Константин Рашидович затронул такую тему, как счастье.

– Пока человек не нашел ничего святого в своей жизни, не почувствовал глубину, волнующую красоту настоящего мгновения, его жизнь поверхностна. Он может жениться, иметь детей, хороший дом и деньги, может быть умным и удачливым. Но его жизнь будет лишена того аромата мудрости и спокойствия, без которого все похоже на тень, – наизусть цитировал Ницше Константин Рашидович.

Через некоторое время девушки перевели эту тему на более понятный для себя язык.

– Я вот не понимаю, – сказала капризным голосом крашеная блондинка Оксана, хлопая в три слоя накрашенными тушью ресницами, – как это женщина может покупать цветы сама себе? Ведь нужно, чтобы это сделал непременно мужчина, а иначе выходит, что она расписывается в собственном женском бессилии.

Прозвучал не многоголосый гул одобрения. Преподаватель философии с почетным снисхождением смотрел на девчачьи прения, как на чушь, благопристойную и умеренную.

– Смотрите, Оксана нашла что-то святое в своей жизни, – прыснула бойкая Алина.

– Искусство быть женщиной не многим под силу!

– Это, безусловно, лучше поклонения всем смердящим Лазарям, – проглотив смешок, одобрительно кивнула головой Мия.

– Вы ни черта не смылите, мужланки! – вспылила Оксана.

– А ты, стало быть, настоящая женщина? – не унималась Алина.

– Глупость говорит: пусть грубые смертные толкуют о ней, как им угодно, она же дерзает утверждать, что ее божественное присутствие, только оно одно, веселит богов и людей, – нараспев процитировала Эразма Роттердамского Мия.

– Довольно шпилек, – вмешался преподаватель, – после новогодних праздников вас ждет зачет, сейчас я раздам вопросы к нему.

И, раздавая список вопросов, по своему обыкновению, он принялся сыпать цитатами и целомудренными остротами.

Тем временем учебный день закончился, и Мия спешила на студию. Город погружался в темноту, осыпаемый крупными хлопьями снега. Три пролета разбитых ступенек, наконец, привели девушку к дворцу культуры, величественному зданию с толстыми колоннами, в котором находилась та самая студия. Скрипнула дверь, и Мия оказалась в небольшой комнате, половину которой занимала музыкальная аппаратура, а вторую половину – сценические костюмы, теснящиеся на небольшой вешалке. В центре комнаты стоял стол, на котором располагался компьютер, много невымытых кружек из-под кофе, ежедневник, тексты песен, а за столом восседал художественный руководитель студии Осин А. Л.

– Здравствуйте, Анатолий Леонидович, – сказала Мия, широко улыбнувшись.

– О, Мия, привет, – мигом подскочил худрук и расцеловал щеки девушки, но радость встречи длилась недолго, отстранившись от Мии на шаг, он серьезно спросил. – Так, а ты знаешь песню «Зимняя вишня»?

– Конечно, знаю, – раздеваясь, ответила девушка, – кто ж ее не знает.

– Пишем! Ты одна у меня сегодня, кстати, этот новый год будешь работать с Настей.

– Анатолий Леонидович, да она вон кобыла какая!

– Отберем у нее каблуки, – заговорщицки хихикнул А. Л.

Анатолий Леонидович был очень подходящим продюсером для студии, где воспитывались в основном девушки. Он понимал толк в макияже, прическах, стразах, всегда мог дать денег на капроновые колготки в случае необходимости. Он обладал мягкими манерами, с ним было комфортно, поскольку как человек творческой профессии он вел себя, как мужчина нетрадиционной ориентации, хотя и встречался исключительно с девушками. Так что на правах лица незаинтересованного он мог позволить себе шлепнуть какую-нибудь девушку по пятой точке. А. Л был невероятно заботлив, в его шкафчике всегда можно было найти средства личной гигиены для девушек, всякую бижутерию, ремни, маечки, которые он щедро раздаривал, и многое, многое другое, включая бутылку коньяка, которая стояла там исключительно в благих целях.

Та самая Настя, с которой Мии предстояло работать, нуждалась в нем, как никто другой. Будучи красоткой – натуральной блондинкой, голубоглазой и длинноногой, сильным голосом она, увы, не отличалась. Поэтому приходилось стимулировать ее голосовые связки посредством этого спиртного напитка.

– Достань книжку-малышку и запиши, – велел А. Л., называя книжкой-малышкой ежедневник, – начинаем работать с двадцать третьего числа, это будет, кстати, открытие губернаторской елки, вы будете «десертом», об остальных точках буду сообщать ближе к делу. Да, будет много концертов на улице, так что готовь теплые трусы, чтобы не отморозить себе чего-нибудь, – найдя свою шутку невероятно смешной, А. Л. засмеялся.