Шрифт:
Колода РУС – результат работы трех выдающихся личностей, жизненные истории которых пересекались в различных точках. Судьба и успех колоды РУС преподают вдохновляющий урок относительно личных талантов или цели жизни любого человека, кто имеет хоть какое-то отношение к картам. Невозможно предсказать и иногда даже опасно представить себе, на что будет похоже будущее, наполненное успехом, счастьем и свершениями.
«Неисповедимы пути Господни», – гласит поговорка. Она никогда не была более верной, чем в случае с исторической эволюцией колоды РУС. Точки наших жизней соединяются такими способами, которые мы едва можем постичь. Приложите все усилия в один момент, чтобы быть лично причастным к какому-либо конкретному результату. Доверьтесь. Позвольте таинственным силам позаботиться о деталях, пока мы сосредоточиваемся на будничной насущной работе. Это примечание – не чудовищное равнодушие по отношению к будущему, также и не рецепт безответственного поведения.
Стремитесь выполнить работу так хорошо, как только возможно, и поверьте, что все потом случится без вашего участия. Обратитесь к своему прошлому: вы увидите, что такой подход работает.
История трех человек, ответственных за колоду РУС, напоминает нам об этом уроке. Каждый из создателей следовал своему особенному зову. Каждый из них ежедневно выкладывался и упорно трудился. Каждый обеспечил себе место в истории. Они разговаривают с нами, передавая посредством своей работы самоотдачу и настойчивость, поскольку обрели бессмертие в колоде РУС. Они напоминают нам, что нужно оставаться верными нашим внутренним побуждениям, доверять уникальному голосу и сосредоточиваться на той задаче, которая важна в настоящий момент.
Британский музей, Лондон, 1909 год
Эта женщина, словно минотавр в лабиринте, плутает в запутанном лабиринте книжных полок, на которых выставлены карты. Приятный мерный звук графита, который царапает светло-кремовую бумагу. Образы рождаются в ее мыслях и попадают в альбом. Она позволяет изображениям, картам и фотографиям пройти сквозь ее сознание, подобно тому как бестелесные призраки проходят сквозь стены. Библиотекари мерцают вокруг нее, словно темные ангелы. Полки, нагруженные средневековыми томами, литературой по мистицизму, магии и астрологии, окружают ее крошечную фигуру. Ее не пугает громоздкий слог, которым написаны древние книги. Ее имя – Памела Колман-Смит, но для широкого круга друзей и знакомых она – Пикси.
Имя Пикси было даровано Памеле как блестящая диадема самой знаменитой актрисы Англии, Эллен Терри, Джуди Денч ее времени. Имя Пикси было выбрано, потому что оно соответствует волшебным качествам Памелы. Феи населяют неизвестные и волшебные сферы, как и Памела. Можно было бы сказать, что Пикси Памела родилась в неведомых мирах, где и проживает до сих пор. Журналист Ирвин Макдональд описывает таланты Памелы в статье о ее произведениях искусства:
Все мы ведем тайную жизнь, но только некоторые из нас имеют мужество проявить ее или сделать видимой. У великих поэтов, художников и музыкантов есть этот дар, и дети также близки к нему настолько, что пытаются иногда заставить взрослых увидеть и понять то, что так реально для них. Но они не имеют силы… Картины (Памелы) символические, но не в обычном смысле, а как естественное выражение того, кто помещает мысль и чувство в аллегорические формы, а не в тона или слова [1] .
1
MacDonald, «The Fairy Faith and Pictured Music of Pamela Colman Smith», 27, 28.
Памела обладала сверхъестественной ловкостью, с которой делала невидимое зримым, а неизвестное – познаваемым. Как свободолюбивый эльф, она много путешествовала в молодые годы. «Она предприняла свое первое морское путешествие, когда ей было три месяца, и с тех пор пересекла океан двадцать пять раз» [2] , – говорилось в статье о Памеле, которая была написана, когда ей было всего 22 года. Памела Пикси живет одновременно во всех мирах, и в буквальном, и в переносном смысле. Она родилась в Лондоне, но ее родители были американцами – она выросла в параллельных вселенных.
2
«Representative Women Illustrators», 527.
Половину детства она провела на чувственном, благоухающем Карибском острове Ямайка, а другую половину – в шумном, гремящем районе Бруклин Нью-Йорка. В Кингстоне на Ямайке дни тянулись долго, они были томными и красочными. Мандариновые лучи восходящего солнца тонули в фиолетовых водах, а магический местный фольклор был отличной пищей для впечатлительного ума Памелы. Заботиться о ней приехала ее любимая, преданная нянька, которая кормила девочку материнской любовью, рассказывала истории и островные мифы: «Везде, с первых дней ее жизни, странная старая негритянская мамочка сопровождала ее» [3] .
3
«Witchery in London Drawing Rooms».
Памела зачитывалась рассказами о народах острова, диких существах и прочим фольклором. Горы и океаны ямайского пейзажа стали источником вдохновения для ее последующего творчества. Макдональд объясняет, каким образом детство Памелы повлияло на ее искусство, описывая изданную ей коллекцию ямайских сказок:
Она слушала много рассказов и легенд о невидимом мире, рассказанных старухами при свете камина, – потому что на Ямайке никто не смеет говорить о таких вещах при дневном свете, – и создала из них коллекцию… [4]
4
MacDonald, 32.
Бруклин придавал интеллектуальный всплеск в противовес неторопливой жизни на острове. Памела училась фиксировать образы из своего воображения на холсте в школе искусств Института Пратта, когда была еще подростком. Вот как описывает Памелу в газете Brooklyn Eagle ее сосед по комнате: «Памеле нравилось спать до полудня и затем проектировать и рисовать под искусственным светом» [5] . Одевалась девушка так же экстравагантно, как и рисовала. Она, как было известно, носила «причудливые и варварские цвета» [6] . Цвета одежды соответствовали банкам пигмента и краски ее художественной студии.
5
«Witchery in London Drawing Rooms».
6
Там же.