Михаил БАШКИРОВ, Андрей БУРЦЕВ
ГЛОТОК В ПУСТЫНЕ
1
Экскурсия тоскливо тянулась из зала в зал. Робогид обычным маршрутом сновал от картины к картине, обрушивая на людей обкатанную годами информацию. Люди в одинаковых серийных наушниках послушно смотрели на створы золотых рам. Замыкающие, как всегда, натыкались на спины передних, боясь отстать и смешаться с преследующей группой, которая взяла старт с интервалом в две минуты.
Заглядевшись на высокую дверь с витыми ручками, экскурсант в мундире разведчика потерял пластиковый шлепанец. Это был штурман, которого затащила в музей старшая дочь. Весь отпуск она тиранила отца и вот, наконец, добилась своего. В начале экскурсии они держались вместе, но сейчас дочь увлеклась и приклеилась к самому гиду. Загоняя ногу в непослушный скользкий шлепанец, штурман вдруг рядом с дверью на стене увидел пульсирующий указатель в буфет.
Монолитная группа скрылась в соседнем зале, а штурман допятился до боковой арки и, поднырнув под властную мраморную руку с отколотым до половины указательным пальцем, зашагал вдоль стен, завешанных вылинявшими коврами.
Сухой голос преследовал и долбил о Ренессансе.
Штурман, войдя в буфет, стянул наушники, передвинул кобуру с бластером на живот и устроился в старинном кресле перед столом, заваленным пирожными.
Эклеры были чрезвычайно свежи, безе наполняли рот лимонной прохладой, корзинки похрустывали.
Допив кофе, штурман стряхнул с кобуры крошки и задремал. Его убаюкал голос, еле проклевывающийся из наушников.
Когда он проснулся, наушники упорно молчали. Экскурсия кончилась.
Штурман, выбрав самый большой, густо облитый шоколадом эклер, зажмурился.
Пусть доченька помается в ожидании, пусть понервничает... Затащила на какое-то кладбище... Тоска... Мертвые планеты и то интереснее...
Облизав сладкие пальцы и протерев их влажной салфеткой, штурман вернулся в пустой зал и в ожидании следующей группы, с которой собирался благополучно финишировать, ткнулся носом в ближайшую картину.
Надо же, сплошные трещины... Настоящая пустыня... Что они, замазать их не могут?.. Краски жалеют...
– Любезный друг, разве таким оригинальным способом возможно постижение этого примечательнейшего шедевра позднего Возрождения?
Штурман выпрямился, поправил кобуру.
– А вы знаете, что один из ваших испепелил такой игрушкой луврский автопортрет Рембрандта?
– жилистый рослый старик ткнул корявым пальцем в бластер.
– Удивляюсь, как разведчиков еще пускают в музеи.
– Брехня...
И тут в зал вплыла во главе с робогидом одуревшая масса. Разведчика оттеснили от старика. Люди, как привязанные, прошли вдоль рам и перекочевали в соседний зал. Дружное шарканье ног схлынуло, оставив шуршащее в тяжелых шторах сонное эхо.
– Бред! Не верю, - штурман шагнул к старику.
– Конечно, разобраться в этом вот наследии прошлого нам трудновато... Но чтобы грохнуть по искусству извините, оно же для разведчика не представляет опасности...
– Нет, находиться рядом с изумительным созданием человеческого гения и быть слепым! Мне вас искренне жаль. Я простить себе не смогу, если вы уйдете, даже не прикоснувшись краешком души...
– Жаль, что дочки здесь нет. Вот с ней вы бы нашли общий язык. А я, кроме какого-то тяжелого, чужого чувства, среди этих картин ничего больше не испытываю. Они давят, как мертвые планеты, честное слово.
– Вам надо расслабиться... Встаньте-ка сюда. Главное - поймать точку...
Штурман неуклюже топтался рядом со стариком, гремя шлепанцами - но вдруг замер. Рука его рванулась к кобуре, и бластер молниеносно резанул по грустной, задумчивой мадонне.
2
Александр Тюбин закрыл последнее досье и включил информатор.
– ... третий случай. Больше рисковать мы не вправе! Предлагаю и надеюсь, что уважаемые члены Комиссии поддержат меня, - прекратить доступ всех, подчеркиваю, всех посетителей в музеи Земли с двенадцати часов сегодняшнего дня.
На экране гневно жестикулировал старший инспектор Управления музеев.
Александр отключил видеоэкран, оставив лишь звук, и вывинул на середину стола прозрачный контейнер с бластерами.
– Но это равносильно катастрофе! У нас заявок на сто лет вперед! А что прикажете делать с туристами из соседних систем? Они уже в пути. Какое мы имеем право лишать их возможности приобщиться к нетленным сокровищам культуры?
Александр открыл контейнер и последовательно достал три облупленных, потускневших бластера. Они легли на стол в ряд, как близнецы.
"Глюк М-307" - самая надежная и проверенная модель. Практически безотказная...
– Предложение о закрытии музеев в корне ошибочно!
– Но мы не можем обеспечить защиту. Двести лет не было ни одного, понимаете, ни одного случая намеренного уничтожения духовных ценностей. Поэтому меры по пресечению таких попыток упразднены.
– В любом случае музеи останутся открытыми для посещения. Земля всегда доверяла людям, откуда бы они ни прибыли...