Захар осторожно поставил Инну на ноги, убедился, что она держится самостоятельно, и слегка отстранившись, заглянул ей в глаза, придерживая лицо за подбородок. От того, сколько голодной страсти и животной похоти в них плескалось, у Инны сбилось дыхание. Он взял ее за руку и повел к мотоциклам. Притормозил возле Хонды и еще раз внимательно осмотрел ее:

– Ехать сможешь? – прохрипел он посаженным голосом.

Инна даже не пыталась хоть что-то сказать, просто кивнула. Надела шлем, на дрожащие руки кое-как натянула перчатки и завела мотоцикл. Они тронулись, ускоряя темп движения. Инна точно знала, что они едут к ней. Зака уже ничем не остановить, она по глазам прочла. За дорогу накрутила себя так, что под конец еле справлялась с управлением мотоцикла. Пока она открывала ворота гаража пультом дистанционного управления, Захар с кем-то говорил по телефону. Затем подошел к ней и сообщил:

– Механик звонил. Он пьет в гараже. Что-то случилось, но по телефону не говорит. Мне надо ехать к нему, – сквозь зубы закончил он. Инна обняла пригоршнями его щеки и нежно поцеловала плотно сжатые губы парня:

– Поезжай, раз надо.

Он ничего не ответил, только посмотрел с таким сожалением, будто пообещал ребенку конфетку и не выполнил обещание.

Подъехав к мастерской, Захар обнаружил, что все ворота закрыты. Странно… обычно, когда Механик здесь, хоть одни оставлял открытыми. Но это оказалась меньшая ненормальность, из тех, что ожидали его. Накурено было так, что дым коромыслом стоял. Вытяжка и приточка, как всегда в конце рабочего дня, были выставлены на минимум и, как видно, не справлялись со своей задачей. Из дальнего угла, как раз, где стоял фургон, лилась матерая музыка рок баллад давно минувших лет. Там же на стуле сидел Механик, сгорбившись, будто под тяжестью прожитых лет. Перед ним стояла перекошенная тумбочка, на которой унылым натюрмортом обозначилась полупустая бутылка водки, два стакана и переполненная пепельница. Заку пришла мысль, уж не пожалел ли он о своем порыве отдать ему Форд?.. Чего гадать? Сейчас все выяснится. Он поставил табуретку напротив Механика и тяжело опустился на нее, готовый взять на себя роль слушателя или советчика, смотря, что понадобится.

– Мне снова предложили убраться отсюда по-хорошему.

Да уж, начало настораживает. Беркутов наклонился вперед, уперев локти в колени, и нахмурился, готовый слушать дальше.

– Да все в порядке, – поспешил успокоить его Механик, – это просто заскоки старого хрыща, – имея в виду себя, проложил он. Вот теперь вообще ничего не понятно. Он плеснул водки в оба стакана и молча предложил выпить. Закуски не было, потому просто зашмалили.

– Я ведь создал это детище больше двадцати лет назад. Мне тогда сорока не было, теперь вот размениваю седьмой десяток, – углубился в воспоминания он. – Тогда я считал это смыслом моей жизни. Мне взаправду нравилось перебирать движки. Это сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что в действительности прятался за своим призванием, убегая от ответственности, страшась перемен.

Вот это поворот! Захар продолжил внимательно слушать.

– Мне было удобно прикрываться неотложной занятостью в гараже, игнорируя другие возможности. Я делал вид, что ничего другого мне не нужно. Меня все устраивало так, как было.

Это все общие слова, а где конкретика? Зак пока не врубался, как все это связано с прикрытием лавочки.

– У меня была женщина. Их было много, но эта запомнилась… Горячая, страстная, яркая, с цыганской внешностью. Она была единственной, чего я по-настоящему хотел помимо мастерской. И что ты думаешь? Испугался!.. Таких сильных эмоций я не испытывал никогда! И не только положительных. Нет, ну, когда счастье, то оно такое, что невозможно пережить. Но ведь я и ссорился с ней, мы же реально дрались! Меня аж трясло всего! А потом секс… и это, конечно, невероятно!.. Мне стало страшно, я перестал себя узнавать. Я понял, что могу сделать что-то… убить ее! И я ушел от нее. Спрятался в своей мастерской.

Он немного помолчал, потом продолжил:

– Она хотела родить мне сына. С моими руками и ее темпераментом – дьявольская смесь!

Он надолго ушел в себя. Захар смотрел на него исподлобья, ждал. Механик очнулся, налил еще, выпили.

– Потом была другая: тихая, ласковая, вся такая домашняя. Мы с ней никогда не ссорились: она не давала повода, а если я начинал заводиться, она не вступала в конфликт, а просто пережидала, когда уляжется буря. Я всегда знал, чего от нее ждать, а главное – от себя. Я и ее любил, наверное… смотря, что считать любовью. Но такого огня между нами, вот этой страсти пресловутой, никогда не было. Она захотела замуж, мол, пора устраивать жизнь, детей рожать. Определенности ей захотелось. И я снова испугался, только на этот раз грядущих перемен и ответственности, которая неизбежно последует за женитьбой и появлением детей. Под дурацким нелепым предлогом своего предназначения, – он обвел широким жестом пространство вокруг себя, – я открестился и от нее. – Понимаешь, Захар? – он в упор посмотрел на парня, – я всю жизнь боялся, по сути одного – перемен! Я как сраная улитка забивался в свою раковину, – на этот раз он глазами обвел мастерскую, – и пугался малейших, мать их, перемен!

– Страх перемен – это нормальное состояние человека. Мы всегда их боимся, потому что не знаем, чем они закончатся, – вступил в диалог Беркутов.

– Но этот страх простителен человеку, когда он перебарывает его, меняет свой привычный уклад жизни. Ты видишь, как резво застраивается район? – резко поменял тот тему. – Еще лет десять-двенадцать назад это была промышленная зона окраины города.

Зак хмыкнул:

– Поверю тебе на слово.

– И вот сейчас ко мне снова пришли серьезные бизнесмены с правильной речью и в дорогих костюмах. Видите ли, мешает им этот склад, на месте которого хотят построить новый жилищный комплекс. Они и раньше подкатывали с таким базаром, и финансовую помощь предлагали в переносе автомастерской. Остальные-то арендаторы склада давно свалили, только я рогами уперся и ни в какую. Теперь вот думаю – а, собственно, почему? Потому что, боюсь! – беспощадно обрушил на свою седую голову клеймо позора для любого мужика. – Я ведь и так проебал много поворотных моментов в своей гребанной жизни от того, что когда-то так и не решился сделать что-то по-настоящему ценное, большое, достойное, понимаешь? От того, что упустил до хера возможностей! В итоге, с чем я остался? Ни прошлого, ни будущего… одна мастерская…

Пожалуй, в силу возраста Зак не испытывал такого панического страха перед изменениями, как Механик. А может и потому, что относительно недавно он уже пережил подобное, и в данное время не видит ничего страшного в переезде гаража в другое место.

Механик налил. Выпили. Закурили. Беркутов понял, что ему пора подбодрить старика:

– Ты не один. У тебя есть я, Инна, да добрая половина тусы поможет в этом вопросе! Решайся, старик, я тебя поддержу! Ты же не закрываешь мастерскую, а всего лишь меняешь место дислокации. Вместе мы вывезем коляску!

– Я ведь не только это хотел сказать, – нарушил затянувшееся молчание Ксан Ксаныч, в то время как Захар уже выстраивал в голове порядок действий при переезде. – Не повторяй моих ошибок, парень. Не упускай своих шансов.

Беркутов сощурился на него, не догоняя, к чему клонит старик.

– Жизнь – это не только ремонт машин и байк слеты. Это образование, саморазвитие, самореализация и становление как человека. Это женщина. Не много, а одна, та самая, что переиначит твое мировоззрение, вывернет тебя наизнанку, обнажит эмоции и оголит душу. Ты видный парень, девчонки так и липнут к тебе, но внутри тебя пустота. Пусть женщина ее заполнит, иначе так и проживешь тенью.