– Мария, это Пожарский.

– Слушаю, Алексей. – ответила Великая княжна.

– От имени Главы Рода имею честь пригласить тебя на закрытый показ выставки художника Святослава Хмельницкого! – торжественным тоном сказал я.

– Ой, как официально! – рассмеялась она. – Спасибо, Алексей! А свою благодарность князю Пожарскому я выскажу при личной встрече! Тогда, до завтра?

– До завтра, Мария! – попрощался я и передал трубку Андрею, который тоже, в свою очередь, быстро закончил разговор.

– Вертят нами, как хотят! – шутливо возмутился он, убирая телефон в карман. – Продолжим?

До девяти вечера, с перерывом на ужин, мы успели сыграть с ним семь партий в «сибирку». Общий счёт составил пять-два в мою пользу.

– Чувствую, что пятьсот тысяч Романовых уплывают от меня всё дальше… - тяжело вздохнул Долгорукий. – Но мы ещё поборемся! – улыбнулся он. – Лишь бы при жеребьевке повезло, и мы с тобой оказались в разных частях сетки!

– Я тоже на это надеюсь, Андрей! – улыбнулся я в ответ. – Встреча с тобой в финале меня бы полностью устроила!

– Полностью поддерживаю! – он хлопнул меня по плечу.

На выставку мы выдвинулись заранее, к шести часам, так пожелал дед, с которым мы ещё раз созвонились вчера вечером и обсудили культурное мероприятие. Я передал ему слова Алексии в отношении Сашки Петрова, после которых Глава Рода хмыкнул и заявил:

– А твоя Леська соображает! Ничего пока обещать не могу, портрета не видел. Но буду иметь ввиду.

Вот и сейчас Сашка сидел рядом со мной на заднем диване «Волги» и очень сильно волновался после того, как узнал, что помимо Долгоруких, Юсуповой и Шереметьевой, будет ещё присутствовать принцесса Рода Романовых. И не только присутствовать, но и увидит его картину.

– Лёшка, а если ей портрет не понравится? – срывающимся голосом спросил Петров.

За меня ответил Прохор, сидящий на переднем пассажирском сидении:

– Значит вкуса у неё художественного нет!

– Что ты такое говоришь про Великую княжну, дядя Прохор! – возмутился Сашка.

– Я это к тому говорю, - усмехнулся тот, - что всем нравится, почему ей-то должно не понравиться, а?

– Ну, мало ли… - чуть успокоился Петров и затих до конца поездки.

Глава Рода мелочиться не стал, а оцепил силами СБ целый квартал, тем более что это была старая Москва, с её одно и двухэтажными старинными зданиями. Однако, когда мы покидали машину, помимо знакомых лиц я увидел несколько молодых и не очень людей, которых точно видел впервые в жизни.

– Дворцовая полиция. – негромко сказал мне Прохор, заметив направление моего взгляда. – Серьёзные ребятки… Всё-таки визит Великой княжны ожидается.

Мы зашли внутрь особняка и слегка обалдели – везде стояли букеты роз в больших вазах, играла живая музыка – два скрипача и виолончелистка расположились в углу зала, в другом углу две девушки-официантки сервировали фуршетный стол.

– Да… - протянул Прохор. – Михаил Николаевич заморочился…

Пока мы разглядывали чуть изменившуюся экспозицию, появились дед в строгом деловом костюме серого цвета в мелкую полоску и Хмельницкий в черных брюках и клубном пиджаке светло-голубого цвета. В тон пиджаку на шее художника был повязан платок, который, видимо, должен был подчёркивать творческую натуру Святослава.

– Всем добрый вечер! – поприветствовал нас дед. – Александр, пойдем! – он смотрел только на Петрова, а потом махнул и нам с Прохором, мол можете следовать за нами.

Мы подошли к портрету Алексии и старый князь заявил:

– Александр, я не самый большой знаток живописи, но… Прими моё самое искреннее восхищение!

– Спасибо, Михаил Николаевич! – кивнул засмущавшийся Сашка.

– Ты помнишь, о чём мы с тобой договаривались в нашу последнюю встречу? – прищурился дед, добавив в голос немного металла.

– О том, чтобы я написал ваш портрет, Михаил Николаевич. – опять кивнул мой друг.

– Когда начнём? – продолжал давить дед своим авторитетом.

– Можно со следующей недели, если вам будет удобно, Михаил Николаевич. – совсем растерялся Сашка.

– Договорились! – дед протянул ему руку, и Петров пожал её.

После этого мы разделились – Хмельницкому было позволено забрать Александра, а я, Прохор и Глава Рода пошли проверять второй этаж.

– А твоя Леська оказалась права, Алексей. – заявил мне дед, когда мы поднимались по лестнице. – Я справился у Хмельницкого. Он подтвердил, что так действовать в отношении Александра будет правильно. Да и портрет мне очень понравился.

– Спасибо, деда! – поблагодарил я его. – Да и за этот показ спасибо! Цветы, живая музыка, фуршет… Я бы о таком и не подумал!

– Какие твои годы, Лёшка! – усмехнулся довольный тем, что я оценил его старания, Глава Рода. – Тем более, принцесса ожидается, надо соответствовать! Главное, чтобы Хмельницкий не подвёл!

На втором этаже тоже стояли вазы с цветами, пол сверкал, а подсветка картин создавала уютный интим.

Первыми прибыли брат с сестрой Долгорукие. Проводив их во внутрь, я представил им Александра. С дедом моим они были знакомы, а вот Хмельницкого им представлял уже сам Глава Рода, как «хозяин» показа. Вслед за Долгорукими прибыли и Шереметьева с Юсуповой, история со знакомством повторилась. Все вновь прибывшие отметили и цветы, и живую музыку, а я разразился комплиментами в отношении вечерних туалетов девушек – Наташа Долгорукая была в голубом, под цвет глаз, Аня Шереметьева в бордовом, оттеняющем её волосы, а брюнетка Инга Юсупова дефилировала в платье цвета кофе с молоком.